— Мне не нужна ваша благодарность, мисс Уоррингтон. Единственное, чего я желаю теперь — это не видеть вас впредь и не слышать вашего имени. Надеюсь, у вас хватит такта не попадаться мне не глаза до вашего отъезда.

Клянусь, лучше бы он меня ударил… Губы предательски задрожали…

— Да, ваша милость, разумеется, — сумела я ответить и опрометью вылетела из кабинета в коридор.

Слезы потекли уже в коридоре, застилая глаза. Разум противился этому проявлению слабости. С чего мне плакать? Я ведь знала, чем обернется эта история, вне зависимости от того, выйдет мисс Оуэн замуж за мистера Грея или нет. Итог для меня мог быть только один: его милость с позором выставляет меня вон. Но так не хотелось, чтобы он думал обо мне как о человеке низком, недостойном доверия… Я слишком привыкла мерить свои поступки по тому, одобряет он их или нет…

— Полно… — тихо произнесла я, стараясь не обращать внимание на то, как жалко звучит мой голос. — Полно. Теперь мне нужно снова привыкать к тому, что я под властью родителей и только их мнение должно волновать меня.

Самовнушение ни капли не помогло, и я отправилась в свою комнату, чувствуя себя самой несчастной девушкой на земле. Но разве могла я обвинять его милость в принятом решении? Он поступил совершенно правильно, как и должен был поступить.

Во всем виновата только я…

Памятуя о нежелании лорда видеть меня, я не выходила из своей комнаты. И это только добавляло отчаяния…

Плакать я не хотела, но слезы лились будто сами собой без остановки, тихо, беззвучно. Пожалуй, никогда прежде не чувствовала я себя настолько несчастной и униженной.

— Может, чертов колдун передумает? — оторвала меня от моих страданий Шарлотта, которая все это время сидела на подоконнике и смотрела на меня как порой на людей смотрят кошки.

Услышав из уст ведьмы подобные слова, я от изумления даже плакать перестала.

— Мне думалось, ты обрадуешься, узнав, что я уезжаю.

Девчонка пожала плечами.

— Не чтобы меня так сильно печалит все произошедшее… Но хозяйская племянница будет рыдать, а это так раздражает… И я точно отправлюсь на кухню, а там никто спуска не даст, — весьма прагматично объяснила свои мотивы Шарлотта Уилкинс.

Удивительно здравомыслие для особы ее возраста и положения.

— Его милость не передумает… — покачала я головой. — Лучше собери мои вещи, Шарлотта. Завтра утром я покидаю столицу и возвращаюсь домой.

Ведьма пожала плечами.

— Ну раз уж так… Счастливого пути, что ли. Надеюсь, не зачахнешь там с тоски, у себя в захолустье.

Высокомерно фыркнув, поинтересовалась:

— Я что, похожа на ту, что станет чахнуть?

Мисс Уилкинс внимательно посмотрела на меня и отозвалась:

— Да нет, не особо, вообще-то.

Провожать меня никто не вышел… Эбигэйл, как доложила мне Шарлотта, уже услали от греха подальше в провинцию… Как и следовало ожидать…

Мистер Уиллоби не появился, хотя я была уверена, что хотя бы этого проявления дружбы могу ждать с его стороны. Но нет… И лишь брат моей подруги появился в последний момент, когда я уже собиралась садиться в карету.

Увидев Чарльза Оуэна я едва не разрыдалась, так тоскливо и больно стало мне.

Молодой человек быстро шел ко мне от крыльца дома. В неверном утреннем свете мне удалось разглядеть, насколько он был бледен. Да и следы от кулаков лорда Дарроу так и не успели сойти.

Как же все происходящее ужасно…

— Мистер Оуэн… — тихо произнесла я, чувствуя, как дыра в душе становится все больше.

Молодой человек грустно улыбнулся.