3

Придерживая разорванное платье, Лайза спустилась вниз. Она все прислушивалась, не идет ли за ней виконт. Ужас охватывал ее при мысли, что он здесь сейчас появится. Она прошла по кухне, но ничего не было слышно, кроме вдруг раздавшегося окрика дворецкого:

— Чаю! — кричал Чоук. — Чаю, миссис Юстэс, немедленно.

Лайза прошла через буфетную, пол которой мыла, стоя на коленях, одна из служанок, и вышла через противоположную дверь.

Она жила в комнате на чердачном этаже, куда можно было попасть, войдя в дом со двора и поднявшись по черной лестнице.

Она все еще не могла прийти в себя, нервная дрожь не отпускала ее. Лайзу шокировало поведение этого дикаря, не имеющего ничего общего с аристократом. Наверняка Чоук мог дать ей какое-нибудь задание, поэтому ей надо было быстрее зашить платье. Оно так разорвалось, что открылась набивка, вшитая в платье и делавшая девушку полнее, чем на самом деле. Лайза чуть было не потеряла рассудок — ведь виконт мог раскрыть ее секрет, если бы обратил внимание на маскировочную набивку и задумался — зачем она? Он просто не контролировал себя, нет, почти что потерял разум. Он понял, что она следила за ним, и теперь будет очень бдительным с ней.

Она заштопала платье. Обычно она и ее соседка по комнате переодевались в темноте: или ранним утром, когда еще было темно, или поздним вечером, поэтому Лайза не боялась, что служанка, жившая с ней, может что-то заподозрить. Но сейчас Лайза была одна в комнате, поэтому она безбоязненно сняла платье и чепец, под которым прятала свои волосы. Они копной упали на плечи. Лайза с ужасом подумала, что было бы, если бы виконт сорвал чепец. Она посмотрела на непривычный темный локон, опустившийся на глаза, и вспомнила, сколько мук она претерпела, перекрашиваясь перед тем, как пойти в дом виконта.

Вновь надев платье, она обнаружила, что руки у нее до сих пор трясутся. Она никак не могла отделаться от мыслей о случившемся, преодолеть страх разоблачения. Лайза уже успела обыскать весь дом, кроме комнат виконта. Какое чудовищное невезенье, что он вернулся раньше, чем его ожидали!

Ее руки были холодны и дрожали, она с трудом застегнула платье. Затем присела на кровать и тяжело вздохнула. Если бы только лондонская полиция поверила ее подозрениям, ей не пришлось бы находиться сейчас в этом доме. Но ей не поверили, отослали со снисходительной улыбкой. Однако она не сдалась. Мужчины и раньше смеялись над ней, но это не смертельно, это все можно перенести.

Ей было все равно, что они сказали. Уильям Эдвард был не из тех мужчин, что болтаются по публичным домам и винным лавкам Уайтчепела и кончают в петле. Она помнила сейчас каждое слово полицейских, которые приходили к ней, чтобы она опознала его, так как в кармане его жилета была найдена ее фотография. Ей понадобились месяцы, чтобы поверить в виновность того, кого она теперь подозревала. Она пыталась убедить в этом и полицию. Но они посмеялись над ее подозрениями. Их было так же бесполезно убеждать, как и ее отца. Тот тоже не верил ей и тоже думал, что это самоубийство. Наконец, отчаявшись, она стала действовать сама, пытаясь выяснить обстоятельства смерти Уильяма Эдварда.

Лайза закрыла глаза и вспомнила раздутое лицо брата. Его язык… был… Нет, она не хотела бы увидеть это еще раз.

Она опять мысленно вернулась к событиям той ночи, когда был убит Уильям Эдвард. Он появился у нее неожиданно. После того как она ушла из дома, она жила одна, тайком от отца поддерживая связь с матерью и братом, Уильямом Эдвардом. Отец не мог ничего сделать со строптивой дочерью, от которой он отрекся за ее упрямство и непокорность. Он обозлился еще больше, когда понял, что она не придет и не встанет перед ним на колени, прося о прощении, после того как он изгнал ее из дома. Ему казалось чудовищным, что она захотела стать независимой, выбрав самостоятельное дело по душе.