– Мои силы иссякли, – согласилась я. – Как ты и сказала. Видимо, я слишком долго находилась вдали от Дэвида.

Блайз смотрела на меня с чем-то близким к интересу, но недотягивавшим до сочувствия. Это было, пожалуй, приятно. Би прикусила бы нижнюю губу, заговори я об этом, верный знак тревоги, но Блайз? Блайз вроде бы никогда не заботило, что беспокоит меня, и это на самом деле позволяло мне с большей легкостью говорить о том, что меня волновало.

– Но может быть, это не совсем так, – размышляла я. – Дэвид может истощать меня? – Я по-прежнему не смотрела на Блайз, сосредоточившись на мошке, которая сейчас билась о ближайший натриевый светильник. – Ведь он смог забрать у Энни ее силы.

– Возможно, – слишком уж быстро ответила она, и мне это не понравилось. Блайз могла по меньшей мере притвориться, что задумалась об этом хотя бы на секунду.

Я села прямо, сердито глядя на нее.

– Не сомневаюсь, что новых паладинов он создает не без причины, – сказала Блайз. – И если он создает новых, можно понять, что, наверное, ему больше не нужен старый. Особенно когда старый настолько рвется помешать ему стать оракулом.

– Я вовсе не это делаю, – выпалила я. – Я не против того, чтобы Дэвид видел будущее. Я боюсь того, что эта способность навредит ему. Что это потенциально превратит его в разрушителя и источник зла, и если он хоть сколько-то будет похож на Аларика, Пайн-Гроув станет его первой целью.

Блайз всё наблюдала за мной, не отрывая взгляда от моего лица, даже когда прихлопнула комара на руке.

– Верно, – проговорила она. – Но он уже превратился в разрушителя. И, возможно, в источник зла, насколько тебе известно. И, – добавила она, когда я открыла рот, чтобы возразить, – у тебя нет способа это остановить. Это тебе не детское кино, где сила любви спасет его от того, что он есть на самом деле, Харпер. Он мужчина-оракул. Второй из двух, когда-либо существовавших. Разрушитель и источник зла. С чего ты взяла, что сможешь это контролировать?

– Я могу контролировать всё, на что настроюсь, – автоматически ответила я, и Блайз расхохоталась, закинув голову, сверкая белыми зубами.

– О Господи, тебе бы отвечать на вопросы в Модели ООН.

Закатив глаза, я откинулась на шезлонге.

– Великолепно, смейся, – сказала я. – Но это правда. Я не… Послушай, я не говорю, что любовь может его спасти или спасет. Я не говорю, что его уже нет. Ну, не в физическом смысле, конечно. – Я со вздохом посмотрела в небеса. Над головой плыли облака, оттененные оранжевым из-за уличного освещения. – Дэвид как личность, возможно, исчез. Я это понимаю. Но я должна попытаться.

Когда я подняла голову, Блайз смотрела на меня, болтая одной ногой в бассейне.

– Можешь ты это понять? – спросила я. – Что иногда тебе приходится стараться, даже если это кажется обреченным на провал?

Глядя на меня, она кивнула.

– Именно это я и делаю, – наконец произнесла она. – Пытаюсь сделать что-то, а сама не уверена, получится ли.

– То заклинание сработало на все сто, – напомнила я ей. – Данте потерял силу и теперь не помнит своего прошлого. Поэтому если только мы найдем Дэвида…

Но Блайз покачала головой.

– Я пытаюсь исправить свою ошибку, – сказала Блайз и опустила в воду вторую ногу, принялась болтать ими, вздымая маленькие волны. И снова так легко было представить себе девушку, которой она, наверное, была раньше.