Волна головокружения прошла через Эмму наряду с дикой смесью ужаса, облегчения и удивления. Джулиан напрягся, как будто через него прошёл электрический заряд. Она видела напряжение в уголках его челюсти, подёргивание мышц на его щеке. Он не открыл рот; Артур был первым, кто заговорил, наполовину поднявшись из кресла, его голос дрожал и хрипел:

-Марк?

Глаза Марка расширились в замешательстве. Он открыл рот, чтобы ответить. Иерлат резко обернулся к нему.

-Марк Блэкторн из Дикой Охоты, - прошипел он, - тебе не позволено говорить, пока не будет дано разрешение.

Губы Марка сжались. Его лицо было бесстрастно.

-И ты, - сказал Киран, подняв руки, как только Джулиан начал двигаться, - оставайся там, где стоишь.

-Что вы с ним сделали? – глаза Джулиан метали молнии, - что вы сделали с моим братом?

-Марк принадлежит Дикой Охоте, - ответил Иерлат, - если мы решим его освободить для вас, это будет только после нашего согласия.

Артур опустился обратно в кресло. Он изумлённо моргал и переводил взгляд от Марка к фейри-хозяину. Серый цвет лица возвращался.

-Мёртвые восстали и потерянные вернулись, - проговорил он, - мы должны украсить башни голубыми знамёнами.

Киран выглядел холодно озадаченным:

-Почему он сказал это?

Джулиан перевёл взгляд с Марка на двух фейри.

-Он в шоке, - ответил он, - его душевное состояние нарушено ещё с войны.

-Это из старого стихотворения Сумеречных охотников, - сказал Эмма, - я удивлена, что вы его не знаете.

-Стихотворения содержат много правды, - отозвался Иерлат, его голос сочился горьким юмором.

Эмма не поняла, смеялся он над самим собой или над ними.

Джулиан не отрывал глаз от Марка, его лицо было наполнено шоком и тоской.

-Марк? – произнёс он.

Марк отвёл взгляд.

Джулиан выглядел так, будто его пронзило фейской стрелой, и её яд распространился по его телу. Весь гнев, который она чувствовала к нему прошлой ночью, испарился. Один взгляд на его лицо был словно нож в сердце.

-Марк, - повторил он, и затем полушёпотом добавил, - почему? Почему он не может говорить со мной?

-Гвин запретил ему говорить, пока не будет заключена сделка, - ответил Киран.

Он поглядел на Марка, и было что-то арктическое в его выражении. Ненависть? Зависть? Презирал ли он Марка за то, что он был наполовину человек? Презирали ли они все? Как они показывали свою ненависть все эти годы, пока Марк был в их владении?

Эмма чувствовала, как тяжело было Джулиану держать себя на расстоянии от брата. Она заговорила вместо него.

-Значит, Марк - ваша разменная монета.

Гнев вспыхнул на лице Кирана, неожиданный и ошеломляющий.

-Зачем говорить вещи, которые очевидны? Почему все люди это делают? Глупая девчонка.

Джулиан переменился; его внимание ушло от Марка, его спина выпрямилась, голос ожесточился. Он звучал спокойно, но Эмма, которая так хорошо его знала, слышала в его голосе лёд.

-Эмма мой парабатай, - проговорил он, - если ты ещё раз так заговоришь с ней, кровь прольётся на полы Святилища, и мне плевать, если меня приговорят к смерти за это.

Прекрасные инопланетные глаза Кирана блеснули.

-Вы, Нефилимы, невероятно преданы выбранному партнёру, - он пренебрежительно махнул рукой, - я допускаю, что Марк – наша разменная монета, как вы выразились, но не забывайте, что это вина нефилимов, что она нам вообще понадобилась. Были времена, когда Сумеречные охотники стали бы расследовать убийства нашего вида, потому что они верили в свою обязанность защищать больше, чем в свою ненависть.

-Были времена, когда Волшебный народ свободно вернул бы одного из нас, - отозвался Артур, - боль от потери обоюдна так же, как и потеря доверия.

-Хорошо, выходит, что вам придётся нам доверять, - сказал Киран, - больше некому.