— Ах, ты, подозрительный ублюдок, Холман!

— Но Холман прав?

— Холман прав, — согласилась она неохотно. — В последнее время ей звонит какой-то мужчина. Она не говорит мне, кто он, и что ему нужно. Но пару раз я слушала их по параллельному телефону. Его зовут Пит, а он зовет Элисон «Глорией». Сначала я предположила, что это какая-то старая шутка, но теперь я думаю, что за этим что-то скрывается. Он все просил ее встретиться с ним, а она все отвечала, что она с этим давно покончила. Потом, когда он позвонил прошлой ночью, он сказал, что если она не встретится с ним, то он сам придет к ней домой. Это отлично сработало! Она встречается с ним сегодня вечером в 7.30 в баре.

— В этом баре?

— В этом баре.

— Что еще говорит этот Пит?

— Ничего особенного. Постоянно говорит о старых добрых временах, которые они провели вместе, а она все твердит ему, что это были не добрые времена. Глория! Что это, черт возьми, за имя такое?

— Что она говорила тебе об этих звонках?

— Она сказала, что это приятель Дуэйна Ларсена, один подонок, о котором ей поскорее хотелось бы забыть. Элисон — низкая лгунья.

— Как она теперь выглядит?

— Почти так же, как всегда. Слегка постарела, но по ней этого не скажешь. Те же длинные светлые волосы, слегка пополнела, но там, где надо.

— Хорошо, — сказал я. — Останусь и подожду их здесь. — Я сверился с часами. Было без четверти семь. — А как ты?

— Я возвращаюсь в офис, нужно заняться парочкой контрактов, — сказала она. — Особенно обидно то, что она слишком напугана и не хочет мне довериться.

— У нее есть деньги?

— Только то, что она получила за исполнение той роли в эпизоде, — сказала Сэнди. — Они знали, что могут купить ее задешево, и купили.

— У нее были деньги, когда она тем утром появилась в твоем офисе?

— Одежда, которая была на ней, — вот практически и все, что у нее было, — сказала Сэнди нейтральным тоном.

— Стало быть, если Питу и нужно что-то, то это не деньги, — сказал я. — Может быть, долю от рекламы? Ты правда сказала: «четверть миллиона долларов»?

— Возможно. — В ее голосе не чувствовалось удивления. — У меня такое предчувствие, что все это не имеет никакого отношения к деньгам. И это не любовь. Она боится его до такой степени, что, когда он звонит, у нее перехватывает дыхание, и она едва может говорить.

— Может быть, мне надо переговорить с Дуэйном Ларсеном, — сказал я. — Где его найти?

— Он живет на Каньоне «Бенедикт». — Ее блестящие голубые глаза взглянули на меня с подозрением. — Что ты собираешься ему рассказать? Об Элисон, я имею в виду.

— Что ее агент беспокоится за нее, — сказал я. — Ларсен поймет. Он знает, что агент — это 10 процентов жизни актера. Необязательно посвящать его в то, как поживают остальные 90.

— Звучит, по-моему, неплохо, — сказала она сдержанным тоном. — Но мне не хотелось бы, чтобы ты, Холман, трепался об этом по всему городу.

— Его Высокоблагоразумие, Рик Холман — вот как звучит мое полное имя, — сказал я ей.

— Мне надо идти, — сказала она. — На всякий случай. А то вдруг Элисон решит прийти пораньше. Ты мне потом расскажешь, что будет?

— Если что-то будет, — пообещал я.

Она сидела задумавшись несколько секунд, потом сказала:

— Я должна тебе заплатить или как?

— Только после того, как я сам что-то сделаю для этого.