Несмотря на все его страхи, путешествие их проходило без всяких приключений. Выехав из города, они пересели с телеги на лодку и добрались до пристани, когда было еще темно. Кристиан помог сойти на берег страдающему подагрой Арчибальду Даймоку, за которым последовали остальные двое. Спрай с Хекстом остались в лодке, так как до ожидавшего еретиков судна было уже совсем недалеко.

Этот последний отрезок пути был для Кристиана самым мучительным. Он уже почти избавился от этих чертовых еретиков, и его так и подмывало подтолкнуть их в сторону корабля датчан и убраться отсюда восвояси со своим отцом. Однако, стиснув зубы, он заставил себя идти по переулку, который должен был привести их к кораблю. Вскоре они приблизились к перекрестку, и Кристиан, держа руку на рукояти меча, скользнул вперед. Дойдя до угла, где стоял деревянный сарай, он осторожно высунул голову и быстро огляделся. Похоже, все было чисто, тревожило только то, что пересекающая дорога заканчивалась слева тупиком. Оглянувшись назад, он увидел, что остался один.

Его отец и еретики находились в нескольких ярдах сзади. Граф дергал одного из стариков за полу рясы, побуждая его продолжать путь, но тот словно врос в землю. Кристиан поспешил назад к ним, застыв на мгновение на полдороге, когда услышал нытье Даймока:

— Я больше не могу. Не могу мириться с этим атрибутами ереси. Я должен скинуть с себя бесовское облачение.

Кристиан едва удержался, чтобы не запустить камнем в голову еретика.

— Вы, безмозглые идиоты, — прошипел он, подходя, — сейчас же прекратите свое нытье, или, клянусь Господом, я вас брошу, ибо мне совсем не улыбается угодить по вашей милости на виселицу.

Даже не оглянувшись, чтобы проверить, следуют ли за ним еретики, Кристиан снова бросился к сараю. Еретики позади него умолкли, и он напряг слух, пытаясь уловить хоть какой-то звук, но все заглушал шум дождя.

Держась за влажные доски стены сарая, он осторожно двинулся вперед и, дойдя до угла, обернулся. Еретики, подгоняемые его отцом, приближались. Окинув быстрым взглядом камни мостовой, тени и линию крыш, Кристиан вышел из своего укрытия и, оглядевшись, бросился через дорогу на противоположную сторону, где тут же прильнул к угловому зданию. Вновь обернувшись, он увидел, что Себастьян помогает подняться одному из еретиков, который, поскользнувшись, упал прямо в лужу.

Кристиан оторвался от стены, намереваясь вернуться и помочь. Но не успел он сделать и шага, как слуха его коснулся звук вынимаемого из ножен меча. Мгновенно развернувшись, он разорвал на себе рясу и выхватил меч. Едва он приготовился, как на него напали сразу трое.

Криком предупредив отца об опасности, Кристиан повернулся лицом к нападавшим. На них не было ничего, ни ливреи, ни какого-либо другого знака, что помогло бы ему определить, кто они такие. И их было трое. Кристиан понимал, что должен быстро убить одного из них, или в следующее мгновение они окружат его с трех сторон.

Казалось, время вдруг замедлило свой бег, позволив ему отразить удар одного из нападавших, стукнуть ногой в живот второго и увернуться от меча третьего. Отпрыгнув назад, он услышал за спиной звон оружия. Итак, на его отца тоже напали.

Оглянувшись, он увидел, что Себастьян сражается двумя противниками. Даймок, встав на четвереньки, быстро полз прочь от графа. Второй еретик выл, сидя луже, а третий весь трясся, прикорнув к стене.

— Даймок, дерись, черт тебя побери! — вскричал Кристиан.

Он увернулся от удара меча, направленного ему в грудь, перекатился на спину и вновь вскочил на ноги.