– Ты уверен, что захочешь жениться на бывшей заключенной? – спросила она, пытаясь шутить.

Том внимательно посмотрел на нее, взял ее лицо в ладони и сказал тем хрипловатым голосом, который появлялся у него, когда они занимались любовью:

– Ты такая красивая! Знаешь что? Представь, что это просто неприятная деловая поездка. Я позабочусь обо всем. Мы подадим апелляцию, выиграем дело, и ты вскоре окажешься на свободе. Ты будешь полностью оправдана, и с тебя снимут судимость.

– Люблю, когда ты говоришь, как юрист, – снова улыбнулась Дженнифер, но на глазах ее все таки выступили предательские слезы.

– Поторопитесь! – рявкнул охранник. – Мы тут не можем весь день торчать. У нас существует расписание.

Том посмотрел на руку Дженнифер. На ее безымянном пальце сияло бриллиантовое кольцо. Его подарок к их помолвке.

– Оставь ка бриллиант мне, – предложил Том. – Для надежности, – добавил он, смущенно улыбаясь.

Дженнифер непонимающе посмотрела на него. Она обожала это кольцо и не собиралась снимать его до конца жизни. Но, наверное, действительно очень глупо брать с собой в тюрьму трехкаратный бриллиант. Дженнифер послушно сняла кольцо и отдала Тому.

Когда за ней наконец захлопнулась дверца машины, она почувствовала непонятное облегчение и попыталась в последний раз увидеть Тома. Но кругом были одни фотографы, и только расстроенное лицо Ленни мелькнуло на заднем плане. Она помахала ему в зарешеченное окно. «Дженнингс – это просто загородный клуб», – вспомнила она слова Тома, когда машина тронулась, увозя Дженнифер от любимой работы, прекрасного дома и обожаемого Тома.

2

ГВЕН ХАРДИНГ

Когда начальнице тюрьмы Гвендолин Хардинг приходилось выступать в женских организациях, она обычно начинала со следующих слов: «Когда я еще училась в школе, меня спрашивали, кем я хочу быть, когда вырасту: медсестрой, учительницей или просто мамочкой. И я отвечала, что хочу стать начальницей тюрьмы, чтобы одновременно быть медсестрой, учительницей и мамочкой». Аудитория обычно смеялась, и Гвен с удовольствием думала, что помогла людям расслабиться.

Если вы кого нибудь рассмешили, значит, вы сделали его жизнь капельку лучше. Как будто преподнесли ему маленький подарок. Но очень часто после долгого и трудного рабочего дня Гвен бывала недовольна собой. Ей не удавалось улучшить жизнь и быт своих подопечных, не говоря уж о том, чтобы заставить их смеяться…

Сейчас Гвен очень хотелось бы рассмешить пятерых сотрудников «ДРУ Интернэшнл», которые сидели с мрачными лицами в ее маленьком кабинете в Дженнингсе. Она уже не в первый раз встречалась с Джеромом Ларднером, лысым маленьким человечком с огромным кадыком на шее, но не знала остальных сотрудников. Молодые люди и девушки с короткими стрижками и в серых костюмах – они почти не отличались друг от друга.

– Мы собираемся добиться не просто более высокого уровня производительности, – говорил Ларднер. – Мы стремимся выйти на качественно новый уровень эффективности исправительных заведений.

– Какую эффективность вы имеете в виду? – усмехнулась Гвен. – Эффективность исправления наших подопечных или доход от их принудительного труда? Насколько мне известно, тюрьмы никогда не приносили дохода.

– Естественно, – кивнул Джером. – Государственные тюрьмы не приносили, а приватизированные будут приносить доход.

Опять это слово! Гвен снова сказала себе, что не должна обсуждать статистические данные с Ларднером. Как только она возражала против какого нибудь его высказывания, он принимался давить на нее цифрами.

– Специалисты из отдела реорганизации успешно добиваются повышения производительности труда работников на приватизированных предприятиях, – продолжал бубнить Ларднер.