— Тонкостей? — ухмыльнулся Джеффри. — Поистине, Ален!

Ты не известил о своем прибытии, ты приперся без приглашения, ты фактически приказал благородной госпоже явиться к тебе и, что еще хуже, просто поставил ее в известность о том, что на нее пал твой выбор! Влюбленному следует молить и ухаживать, а не приказывать!

— Неужели все действительно так? — Ален в изумлении уставился на собеседника. — А я ни сном ни духом не ведал.

— Это совершенно очевидно, — сухо произнес Джеффри.

И опять заблуждал взор Алена.

— Я никак не думал, что мне придется за кем-то ухаживать! Браки принцев устраивают другие; я не ожидал, что окажусь перед выбором, не собирался просить руки, а потому никогда этому не учился.

— Да, конечно, откуда же тебе знать, — в голосе Джеффри послышалось искреннее сочувствие. — Парень не повелевает и не удостаивает милостей девушку, которую любит, и ей это хорошо известно. Она должна быть уверена, что он тоскует по ней так сильно, что на всю жизнь сохранит это чувство.

Ален озадаченно поднял брови.

— Откуда ты все это знаешь?

Джеффри многозначительно ухмыльнулся:

— Видишь ли, друг мой, я ведь не принц и не обладаю присущей тебе благородной способностью к воздержанию.

— Ты же не хочешь сказать, что уже снискал расположение благородных дам?

— Ну, ладно, не благородных, — признал Джеффри. — С ними я только флиртовал, срывал поцелуй-другой. Стоит лишь слегка приволочиться за дамой, равной тебе по положению, рискуешь навечно попасть в мужья. А вот у простушек видов на будущее меньше, а готовности больше.

— Так ты волочился за горничными и молочницами?

— Именно так, — согласился Джеффри. — И добивался их благосклонности.

Ален ужасно хотел узнать, насколько далеко простиралась эта благосклонность, но это прозвучало бы слишком грубо. И тут его ошеломила внезапная мысль: почти все милости, что он снискал у женщин, были добыты случайно — или в результате обильных возлияний.

— Увы! Раз я вовсе не благородный рыцарь, коим всегда считал себя, то как же мне завоевать любовь твоей сестры?

— Благородство далеко не всегда играет здесь решающую роль, — успокоил его Джеффри. — Ты в самом деле искренне желаешь завоевать Корделию? Или просто подчиняешься приказу?

— Никто мне не приказывал! — горячо возразил Ален. — Корделия — избранница моего сердца, моя заветная мечта! В четырнадцать лет я уже знал, что люблю ее!

Джеффри помолчал, постигая это неожиданное откровение.

Затем мирно заметил:

— Вот как. И хранил свою страсть в тайне, верно?

— Так я воспитан, — отвел глаза Ален. — Отец учил меня, что именно таким образом надлежит поступать королю, ибо душе его приходится хранить множество тайн.

— Здесь ты перестарался. Сомневаюсь, чтобы моя сестра о чем-то догадывалась.

— Но как же мне было открыться? — воскликнул Ален. — Я же не могу просто подойти и объявить о своих чувствах!

На этот раз взгляд отвел Джеффри.

— Не-е-ет, — протянул он. — Это было бы глупо. Для такого признания ты должен создать особое настроение, если, конечно, хочешь, чтобы она поверила.

— Да как же это? — изумленно уставился на друга Ален. — Разве в женщине любовь не возникает сама по себе? Разве не может она полюбить меня, прежде чем я сам заикнусь об этом?

— Может, если это настоящая любовь, та, что бывает раз в жизни, — сказал Джеффри.