Другие птицекрылы точно дожидались именно этой фразы. Не успел их предводитель закончить, а крылатые фигуры пришли в движение, разом окружив кресло, куда опустился обескураженный Цафеш. В когтистых пальцах во мгновение ока появились клинки, направленные в горло волшебника. И лишь когда оружие коснулось пергаментной кожи, чародей нашёл в себе силы прохрипеть:

— Что вы творите, мерзавцы?! — это походило на карканье старого больного ворона, — вы хоть понимаете, с кем имеете дело? Да хозяин обратит остатки ваших Гнездовий в пыль! От вас и следа…

— Заткнись, — оборвал его предводитель крылатых воинов, — Иначе я отдам приказ убить тебя до наступления срока.

— Магистр, — не унимался Цафеш, но его голос больше напоминал писк испуганной мыши.

— Твой повелитель много обещает, но быстро забывает обещанное, — птицекрыл оскалил острые зубы в недоброй ухмылке, — Думаешь, наш народ забыл, что он обещал, когда подговаривал атаковать летающий замок? Власть над миром — вот так. И как вышло? Мы держались до конца и в момент опасности оказались один на один с превосходящим противником. В тот чёрный день нас практически стёрли с лика мира, уничтожили цвет народа! Когда Магистр пришёл к власти, мы надеялись, что он вспомнит про своих былых союзников и вознаградит за верность и стойкость. И что? Насмешки и издевательства — вот, что мы получили, когда попытались напомнить о тех событиях. А потом твой хозяин испепелил наших посланцев, обвинив их в неподобающем почтении, но этого ему оказалось мало и он позволил вонючим блохастым ворам устроить колонию на нашем, Нашем, острове! Этого унижения мы не простим ему никогда. Так что ты там говорил о наших обещаниях, человек?

Цафеш лишь молча пожирал птицекрыла глазами, да пытался дотянуться до камня, висящего на груди. Однако клинки крылатых воинов опустились на предплечья мага, обездвижив конечности. Лишённый возможности колдовать, чародей оказался бессилен.

— Цафеш. — проникновенно сказал Хастол и притворно вздохнул, — Будь на твоём месте кто-то другой, я бы ему от души посочувствовал. Уж мне то хорошо известно, какие формы может принимать ярость птицекрылов. Причём не та мгновенная злоба, когда они рвут врага на части, а именно многолетняя выдержанная холодная ненависть.

— Не радуйся, — прошипел чародей, внешне смирившийся с поражением, — Всё равно тебе не удастся осуществить задуманное.

— Но ты об этом уже не узнаешь, — парировал Черстоли, — Поэтому, отправляйся в ад с неспокойной душой.

— Хорошо же! Но я дождусь тебя, — хмыкнул маг, — И мне кажется, ждать осталось недолго.

— Какой же ты глупец, — тихо сказал парень и в его голосе мелькнуло нечто такое, отчего Джонрако стало не по себе, — Я и так всё время нахожусь в преисподней, на которую меня обрёк твой хозяин.

— Мы можем приступать? — деловито осведомился предводитель птицекрылов и достал длинный кинжал с клинком замысловатой формы, — Все мы с нетерпением ожидаем момента, когда можно будет содрать шкуру с этого двуногого пса и сделать парадный пузырь.

— Ещё, кое что, — едва слышно пробормотал Хастол и подошёл вплотную к чародею, яростно скрипящему зубами, — необходимо забрать у моего старого приятеля кое что, ему не принадлежащее.

С этими словами парень сорвал пульсирующий камень, полыхнувший жёлтым и спрятал его под плащ. После этого Хастол снял с пальца чародея перстень и отправил следом за камнем. Цафеш попытался что-то сказать, но предводитель крылатых существ сунул в приоткрытый рот свой странный кинжал и ухватил волшебника за язык.