— Что-то мне всё это не нравится, — сказала Шания, пытаясь плотнее прижаться к Джонрако, который и сам был совсем не против унести ноги, как можно дальше отсюда. Капитану всё время казалось, будто невидимые пальцы непрерывно касаются его лица, дёргают за одежду и настойчиво пытаются проникнуть внутрь черепа, — Становится страшно…

— А мне — скучно, — заявил Иварод и лёг на землю, — И очень жарко…

— Замолчите! — прикрикнул сгорбленный помощник Вула и повернулся к гостям. Увидев морду, больше напоминающее звериное рыло, девушка едва не закричала от ужаса. Два длинных клыка показались из-за тонких синих губ и колдун прошипел, — Молчите, во время ритуала!

Тень капюшона скрыла кошмарное видение и горбун словно растворился в плывущем, от жары, воздухе. Джонрако набычился и обняв Шанию за плечо, прижал к себе. В голове моряка царил самый настоящий хаос, в котором мешались впечатления от увиденного, однако он точно знал, что станет защищать спутницу, какие бы силы против него не ополчились. Да пусть это будет даже сам Магистр!

Вновь воздух пошёл волнами, опаляя лица присутствующих жаром и возле камня объявился жуткий горбун. В руках он держал небольшой шевелящийся свёрток. Колдун положил ношу на глыбу и принялся расправлять складки материи, скрывающей содержимое.

— Это ещё зачем? — недовольно поинтересовался Хастол, указывая на свёрток, — Я не помню такого в Книге Перемены Сезонов. Напротив, там указано…

— Я наизусть знаю Священное Писание! — зло оборвал его брат Вул и махнул обернувшемуся горбуну, чтобы тот продолжал, — Но с той поры, когда оно было продиктовано, истекло бесчисленное количество лет и обстоятельства изменились. Нам приходится противостоять могущественным силам и если не совершенствоваться, то наше дело потерпит фиаско.

— Но это? — Хастол развёл руками, — Самая грязная разновидность магии!

— В живом таится огромная сила, — брат Вул презрительно опустил уголки губ, точно считал слова парня непростительной слабостью, — Поэтому, для самых мощных заклинаний требуется жертва.

Горбун полностью убрал ткань и стало ясно, что на каменном столе лежит ягнёнок со спутанными ногами. Животное жалобно взирало на людей, обступивших его и пыталось блеять. Рудос, наконец отвлёкся от созерцания знаков на лезвии и вознёс клинок над головой, изготовившись к удару.

— Надеюсь, у вас хватит разума не приносить в этом месте человеческие жертвы, — многозначительно заметил Хастол, не глядя на Вула.

Тот только поморщился.

— Хватит, — отрезал он, — Древние тексты изучены нами, от и до.

О, нет! — прошептала Шания, глядя на обречённого ягнёнка глазами, полными слёз, — К чему подобная жестокость? Это же — невинная тварь!

Мычание братьев достигло высшей ноты и начало казаться, будто звуки странного песнопения доносятся с самого раскалённого неба, из чёрной точки, успевшей переместиться в зенит. Мелодия дикого напева приобрела необыкновенную глубину и начала проникать в глубины сознания, подчиняя его своему ритму. Джонрако ощутил, как его губы, без желания владельца, принялись шевелиться в такт непонятным звукам.

Рудос выкрикнул некое слово, состоящее из трёх слогов и направил клинок прямиком в грудь ягнёнка. Однако, в тот самый момент, когда острие должно было коснуться тонкой кожи, произошло нечто непонятное: лезвие скользнуло в сторону и ударилось о камень.