— Славный Джонрако Собболи, — унизанные перстнями пальцы почесали шею грифончика и тот, запрокинув голову, заклекотал от удовольствия, — Я до сих пор вспоминаю нашу совместную прогулку, лелея надежду, что вознаграждение оказалось достойным оказанной услуги.

— Деньги были неплохие, — проворчал Джонрако, разлепив склеившиеся губы, претензий нет.

— Это — славно, — прошипел Остриё, усмехаясь, — Хорошо, когда люди остаются довольны друг другом. Очень скверно, когда возникают разногласия, недопонимание, вынуждающее людей идти против друг друга.

В последней фразе Джонрако уловил скрытую угрозу, вроде бы направленную в его адрес. В голове капитана закружил настоящий ураган, когда он попытался сообразить: где и когда он мог умудриться стать на пути этого чудовища. Но всё оказалось тщетно: последние годы Джонрако старался избегать преступников, отчасти по причине злосчастного рейса с Остриём на борту.

Физиономия Острия отражала фальшивое снисхождение, а вот в глазах своих товарищей Джонрако разглядел панихиду по себе. Для них он уже превратился в труп, который продолжает говорить, но это — ненадолго. Всё это взбесило капитана, вызвав у него желание ухватить бандита и размазать его по стене таверны. Тем не менее, Собболи отлично понимал, насколько неосуществимо это его желание, поэтому лишь процедил:

— Я — мирный человек и стараюсь без нужды никому не наступать на больную мозоль, — он помолчал и добавил, скрипнув зубами, — Как бы я к нему ни относился.

Джонрако готовился ко всему: к окрику, угрозам, даже выстрелу, но Остриё лишь покивал, звякнув цепочками в абсолютной тишине. На физиономии бандита появилось разочарование, словно он осуждал недостойный поступок, совершённый его любимым сыном (что было исключено, в принципе, учитывая нестандартную сексуальную ориентацию).

— До меня дошли слухи, — сказал преступник и позволил грифончику спуститься на стол, — Будто завтра, из нашего порта отправляется корабль одного моего близкого знакомого, я бы даже назвал его другом. Ибо, как я могу назвать иначе столь славного капитана, как Джонрако Собболи? Обычно слухи, достигающие моих ушей весьма достоверны, ибо лживых посланников я лишаю языков, вместе с головами, дабы они более не могли распространять неправду. Итак?

Острие поднял взгляд и мореход содрогнулся, увидев в глубине бесцветных глаз притаившуюся смерть. С трудом удерживаясь от паники, капитан кивнул.

— Так и есть, — стараясь, чтобы рука не дрожала, он отогнал шипнувшего грифончика от своей посуды и сделал натужный глоток, — Чтоб меня черти взяли, если это как то может вам помешать.

— Само отплытие — нисколько, — улыбка Острия напоминала разрез на окоченевшем трупе, — Однако, на корабле, как мне стало известно, отправляется некий пассажир. Негодяй, заплативший очень приличную сумму, пытаясь избежать справедливого суда. Моего суда.

Пристально глядя в глаза, где медленно разгоралось адское пламя, Джонрако подумал, что на месте парня, постарался бы укрыться даже не на Калларисе, а у самого морского дьявола. И какого чёрта натворил Хастол, если Острие решил лично преследовать беглеца?

— Так как обстоят дела с пассажиром? — ласково спросил бандит и вдруг сорвался на крик, — Всё моё принадлежит мне! Никто не имеет права избегать моего общества без моего на то согласия! И если беглецу окажут помощь, я…

Острие прикрыл глаза и некоторое время сидел неподвижно, точно изваяние. Грудь его тяжело вздымалась, а бледная физиономия пошла пятнами.