— Ну и кто так крепит найтовы? — строго спросил капитан Петров, двумя руками удерживая лом. — Я вас спрашиваю, боцман!

— Виноват, товарищ капитан, — понурил голову Цимбалистый. — Животное вон… Не способствует нормальной работе. Мечется под ногами…

Петров глянул вслед собаке, успевшей отбежать на безопасное расстояние, а боцман, воспользовавшись моментом, погрозил своим подчиненным кулаком.

— Зашвартовать контейнер, — понизив градус строгости, приказал Андрей Николаевич. — А потом приварить к палубе фитинги, чтоб встал намертво.

— Слушаюсь…

Лева продолжал преследовать свою собаку, а боцманская команда, усиленная капитаном, принялась с удвоенной энергией крепить принятый на борт контейнер.

— А вот это он зря, — проворчал второй помощник Банник.

Старший помощник Еремеев стоял у другого окна рулевой рубки и тоже наблюдал сцену с контейнером.

— Ты про трос? — спросил он.

— Нет. Шо под трос полез — молодец! Людей от беды уберег. А вот крепежом занялся зря. Если капитан на судне лично занимается такелажем, это шо означает?

— Шо? — передразнивая говорок Банника, переспросил Еремеев.

— А то, шо дистанция нарушается.

Подпалив сигарету, старпом отошел к двери и приоткрыл ее. Уже оттуда махнул рукой:

— Брось. Ерунда все это.

— Дистанция — ерунда?! — распалился Банник, позабыв о стоящем рядом рулевом Тихонове. — Меня знаешь, как учили?

— Как?

— Матрос капитана бояться должен! Шоб капитан мимо шел, а матрос… — он вытянулся в струнку, — трепетал и дрожал, как осиновый лист. Вот!

Баннику было под пятьдесят. Бритый затылок, вес — далеко за сто, угрюмый взгляд из-под густых бровей, седые пшеничные усы, кулаки с пивную кружку и жуткий кубанский акцент. Сразу видно: добрейшей души человек.

Выпуская в сторону приоткрытой двери дым, Еремеев усмехнулся.

Матрос Тихонов в это время смотрел на экран локатора и обеспокоенно хмурился. Не удержавшись, выпалил:

— Товарищ старший помощник, прямо по курсу айсберг!

Позабыв о тлевшей сигарете, Еремеев подскочил к переднему ряду окон. Разглядев в слепящем белоснежном мареве контуры айсберга, он схватил микрофон судовой трансляции и взволнованно произнес:

— Капитану просьба срочно прибыть на мостик! Повторяю: капитану срочно прибыть на мостик!

Банник стоял на том же месте и обеспокоенно взирал то на айсберг, то на бегущего по палубе Петрова. Рука второго помощника застыла на полпути к машинному телеграфу.

С одной стороны, следовало немедленно застопорить ход, а то и врубить полный назад.

С другой — они ведь не на обычном судне и не на чистой воде. Потеря хода в таких толстых льдах порой влечет куда более серьезные последствия.

«Скорость сближения с айсбергом невелика, — решил про себя Банник. — Сейчас в рулевую поднимется капитан и решит, какой лучше предпринять маневр…»

Прибежав на бак, Фрося вдруг поняла, что оказалась в западне — ограждения двух бортов сходились в одной точке и дальше улепетывать было некуда. Осторожно выглянув из-за невысокого металлического ящика, она заметила медленно идущего в ее сторону хозяина. Проскочить мимо него было крайне затруднительно, и тогда она решила побыстрее разделаться с добычей.

Положив бутерброд на обледеневшую палубу, собака еще раз обнюхала аппетитные колбасные кругляши и принялась один за другим их поедать…

— Фрося! — крикнул Лева, растерянно приближаясь к высокому носу «Михаила Громова».