|
Народ, оживленно переговариваясь, потянулся к сияющей на солнце станции. Гумилев шагал позади остальных, поглядывая на семенящую рядом с Марго Марусю, краем уха вслушивался в шутливые обещания Ковалева подарить девочке когда нибудь «медведика Умку». «Марусю напугал рассказ Чилингарова, и Арсений пытается как то сгладить впечатление, – понял Гумилев. – Что ж, все правильно. А с другой стороны, и Артура Николаевича понять можно. Арктика не прощает ошибок. Зря, зря я притащил сюда девчонок…» К тревоге за Марусю и Марго добавились мысли о разноцветноглазых людях и призраках с голубыми прожилками на лицах. «Серебристые фигурки, исчезновение Евы… Все это как то связано между собой! Я достаточно хорошо успел рассмотреть кирсановского единорога, чтобы понять: эта фигурка стоит в одном ряду с металлическим пауком из Сингапура. И еще эта ящерка, о которой говорила Маруся… Как там сказала старуха? У зверей из чудесного металла есть душа», – вспомнил Андрей слова старой колдуньи. И тут он увидел Илюмжинова. Запакованный в дутую оранжевую куртку на гагачьем пуху, Кирсан брел чуть в стороне ото всех, задумчиво разглядывая какой то камень. – Ну, теперь ты не отвертишься, – пробормотал Гумилев и устремился к калмыку. Тот спокойно выслушал напоминание о клятве. – Посмотри, Андрей, какая чудная штуковина. В руки Гумилева лег осколок льда, внутри которого застыла, чуть изогнувшись, крохотная рыбка. – Древние насекомые застывали в смоле, и спустя миллионы лет мы видим их внутри кусков янтаря. Интересно, а сохранились ли где нибудь в вечной мерзлоте вмерзшие в лед древние люди? Андрей вздрогнул. Древние люди напомнили ему о рыжем ушастом гоминиде и жутких морлоках, которых изучала Ева… – Кирсан, не тяни резину. Я все равно от тебя не отстану! – Я понимаю… – грустно улыбнулся Илюмжинов. – Хорошо, слушай: впервые я столкнулся с предметами семнадцать лет назад, когда решил участвовать в выборах главы республики. Ко мне пришли уважаемые люди моего народа и сказали: «Кирсан, мы хотим поддержать тебя. Вот, возьми то, что принадлежало одному из наших великих предков, Далай Батыру. Пусть эта фигурка поможет тебе». – И отдали тебе предмет? – недоверчиво спросил Гумилев – Единорога? – Нет, другой. Просто вручили и благословили. Не веришь? – Как тебе сказать… Сомневаюсь. Уж очень это похоже на сказку – предки, батыры, уважаемые люди. Двадцать первый век на дворе, а это какое то эпическое средневековье. – Дальше будет еще эпичнее, – усмехнулся Илюмжинов. – Единорога то я ведь и в самом деле получил из рук Римского Папы. – Ты не сказал, что за фигурку тебе дали уважаемые люди и какими свойствами она обладала. Илюмжинов некоторое время молчал, вертя в руках кусок льда со вмерзшей рыбой, потом с силой забросил его в воду. – Может, оттает и оживет, как думаешь? – Ты обещал мне рассказать все о предметах, – напомнил Гумилев. – Старейшины дали мне крадущегося лиса. Он многие века помогал правителям калмыков проводить наш народ между западной Сциллой и восточной Харибдой, не просто выживать, но и процветать. С тех пор как наши предки переселились в семнадцатом веке в низовья Волги, мы всегда правильно выбирали друзей. Всегда – кроме одного случая, но я не хочу о нем вспоминать… Лис дарует его владельцу очень полезное качество – чувствовать хитрость и обман. – Я так понимаю, что на выборах он тебе очень пригодился? – Не то слово! Когда лис был со мной, я совсем по другому воспринимал происходящее, замечал все уловки конкурентов, понимал, кто на самом деле мне друг, а кто – враг. – А где сейчас этот лис? – Многие предметы сильно влияют на своих владельцев, Андрей. |
