Огромное судно почти полностью заменило паруса и тросы. Арфлейн проверял каждый штифт, каждый узел и каждый линь. Он осматривал корабль дюйм за дюймом, контролируя прилегание крышек люков, натяжение троса, правильность положения рей. Время от времени он испытывал рулевое колесо, поворачивая полозья корабля.

Сначала, встречаясь с Арфлейном, экипаж радостно приветствовал его, но вскоре команда стала избегать этих встреч, а суеверные китобои начали поговаривать о проклятье и обреченности экспедиции. Однако очень немногие поспешили расторгнуть контракт.

Арфлейн молча наблюдал с мостика, как тюк за тюком, бочка за бочкой загружался трюм корабля провиантом. С каждой новой тонной груза он вновь проверял работоспособность штурвала и полозья.

Однажды, заметив Потчнеффа, проверяющего, как один из матросов закреплял лини на грот-мачте, подошел к ним и повис на вантах, оценивая крепость узлов. К несчастью, один из них развязался.

— Вы называете это узлом, мистер Потчнефф? — оскорбительным тоном произнес он. — Я думал, в ваши обязанности входит проверять качество выполняемых работ.

— Так точно, сэр.

— Мне хотелось бы доверять своим офицерам, — усмехнулся Арфлейн. — Учтите это на будущее.

Вечером Хансен едва убедил своего товарища остаться на работе.

Шло время. Были назначены четыре порки за незначительные проступки. Казалось, что Арфлейн умышленно провоцирует экипаж убраться с корабля еще до выхода на лед. И все же многим он импонировал, а тот факт, что на корабле вместе с ним находился Уркварт, служил дополнительным стимулом для дальнейшего пребывания под командованием Арфлейна.

Изредка на борт поднимался Манфред Рорсейн. Обычно Арфлейн докладывал, что до выхода корабля осталось еще две недели, но с каждым разом, под тем или иным предлогом, он все дальше переносил дату, мотивируя это своей неудовлетворенностью оснащением корабля и ссылаясь на опасность предстоящего путешествия.

— Все верно, но с такими темпами мы упустим лето, — мягко напоминал ему Рорсейн.

Нахмурившись, Арфлейн отвечал, что может вывести корабль в любую погоду. Его осторожность, с одной стороны, и явная беспечность, с другой, мало убеждали Рорсейна, но он молчал.

Наконец ледовая шхуна была полностью готова. На ее борту царил идеальный порядок, на шлюпбалках, выполненных из китовых челюстей, слегка покачиваясь на ветру, висели небольшие шлюпы. Китовый череп на носу шхуны, ухмыляясь, смотрел на север, как бы бросая вызов поджидающим их опасностям. «Ледовый дух» был готов к выходу.

Все еще не решаясь послать за пассажирами, Арфлейн молча стоял на мостике, оглядывая корабль. На мгновение его охватило искушение выйти в рейс без Ульрики и Манфреда Рорсейна. Лед впереди корабля закрывали тучи снега, поднятые ветром, серое небо спустилось до самых мачт. Ухватившись за поручни, Арфлейн думал, что отправиться к открытому льду в такую погоду не составит труда.

Вздохнув, он повернулся к стоящему рядом Кристофу Хансену.

— Пошлите человека к Рорсейнам, мистер Хансен. Пусть передаст, что, если ветер продержится до завтра, утром мы отправляемся.

— Да, сэр. — В голосе Хансена прозвучало сомнение. — Завтра утром, сэр?

Арфлейн понимал причину его беспокойства.