Однако высокая брюнетка прошла мимо водительской двери «Линкольна», а оказавшись у переднего бампера, резко развернулась и прижалась спиной к бетонной стене навеса над автостоянкой. Позволив атташе-кейсу и сумке скользнуть на асфальт, она стала смотреть на него, непринужденно сложив руки на животе. В сумраке ему показалось, что по ее лицу блуждает насмешливая улыбка.

– Если не принимать во внимание нравственность, – проговорила она бархатным контральто, в котором, казалось, тоже звучала насмешка, – мне бы, наверное, следовало позволить природе взять свое. Но в данных обстоятельствах мне подобные осложнения ни к чему. Поэтому, – ее голос стал ниже чуть ли не на октаву, – слушайте меня внимательно, повторять я не буду: идите прочь и оставьте меня в покое.

Она… Она унизила его! Отмахнулась от него самого и от его искусства! В душе у него забурлила первобытная ненависть, смывая даже его извращенное самопреклонение. Рука его скользнула в карман и через секунду вынырнула наружу. Плоское лезвие ножа для картона, издав несколько характерных щелчков, змеиным жалом высунулось из пластмассовой рукоятки. Выплюнув злобное ругательство, он шагнул вперед.

Женщина шевельнулась, и в тот же момент ее рука метнулась вперед. Движение было столь нечеловечески быстрым, что даже смазалось в его глазах, как смазывается быстро мчащаяся машина на фотографии. Сначала он ощутил только удар, который с чмокающим звуком угодил ему в живот, а затем пришла невыносимая, опаляющая боль. Он непроизвольно выронил нож для картона и согнулся пополам. Пальцы насильника ухватились за рукоятку и половину лезвия ножа, торчавшего из его живота.

Это… не входило… в его… планы…

Его ноги подкосились, и он упал на колени на растрескавшийся асфальт. Боль от кусочков гравия, впившихся в колени, казалась слабым эхом того пожара, который полыхал сейчас в центре его туловища. Парализованный от боли, он услышал приближающееся постукивание каблуков, а потом сухой и чудовищно спокойный женский голос произнес:

– Извините, но это принадлежит мне.

Затем резкий удар каблука-шпильки в плечо швырнул его плашмя на спину, а тело обожгла еще одна волна непереносимой боли, когда лезвие кинжала извлекли из его живота. И тогда вокруг него сомкнулась темнота.

Через несколько минут кто-то набрал номер экстренной службы 911 и попросил соединить с управлением полиции. Диспетчер, принявший вызов, услышал приятное контральто:

– В секции «С» автостоянки паромного терминала вы найдете только что вышедшего в отставку насильника. Он срочно нуждается в медицинской помощи. Если затем вы сделаете анализ его ДНК и сравните с анализами того, кого называете БАРТ, то, возможно, будете приятно удивлены.

Валентина Метрейс, профессор истории, доктор философских наук, выпускница Рэдклифа и Кембриджа, повесила трубку телефона-автомата и вернулась к своей машине. Когда приземистый, похожий на ракету автомобиль зашуршал шинами по направлению к Редвуд-парквей, она вставила в цифровой проигрыватель компакт-диск, и в салоне мягко зазвучали лучшие композиции Генри Манчини.

Проехав четырнадцать миль в глубь района Норд-Бэй, входящего в состав знаменитой «винной долины», «Линкольн» съехал со скоростной автомагистрали и затормозил у железных ворот в розово-серой оштукатуренной стене. Рядом с воротами виднелась неброская бронзовая табличка с надписью:

Музей оружия Сандоваля был создан в конце позапрошлого века и стал детищем личного увлечения отпрыска одного из богатых старинных калифорнийских семейств. За время жизни четырех поколений здесь был собран самый богатый в Соединенных Штатах архив по истории оружия и средств ведения войны, а также самая полная их коллекция.

Благодаря привилегированному положению своего хранителя музей имел все, о чем только можно помыслить.