При этих словах Зоя встала. Она бросилась отцу в объятия и прижалась щекой к его щеке.

— Раньше я думала, что любовь — это счастье и… радость, — прошептала она. — Но теперь мне кажется, что вокруг… сплошная тьма и солнце… никогда больше… не появится.

— У меня было такое же чувство, когда умерла твоя мать, — заметил Баллон. — Но жизнь продолжается, и, может быть, в один прекрасный день ты встретишь другую любовь и будешь счастлива.

Зое хотелось закричать, что этого никогда не будет. Но, чтобы не огорчать отца, она ничего не ответила. Отец крепко обнимал ее, и это приносило ей некоторое утешение.

Некоторое время они постояли обнявшись, потом Баллон сказал своим обычным голосом:

— Нельзя опаздывать к обеду. Его светлость хочет сделать этот вечер незабываемым для нас и, конечно, для герцога.

Он вышел из комнаты, а Зоя вернулась к туалетному столику и посмотрелась в зеркало. Ее удивило, что внешне она совсем не изменилась.

У нее было такое чувство, будто отец унес с собой ее молодость, и она не удивилась бы, увидев себя в зеркале старой, в морщинах, с сединой в волосах. Но нет, отражение в зеркале показало ей очаровательную молодую девушку, только в глубине ее глаз скрывалась невыразимая боль.

Гости были так же великолепны, как и обстановка зала. Никогда прежде она не думала, что женщины могут носить так много сверкающих драгоценностей — от диадем в волосах до пряжек на туфлях.

Герцогиня была в вечернем туалете из белого шелка с глубоким декольте, узким лифом и с красным шлейфом, шитым золотом.

На ней была лента ордена Святой Екатерины с бриллиантовым крестом.

Мужчины не уступали дамам. Каждый из присутствующих был или в блестящем мундире, или костюм его украшали многочисленные награды и орденские ленты. На герцоге был орден Подвязки .

Здесь были гусары в белых с золотом мундирах, чиновники в синих сюртуках с жесткими от золотого шитья воротниками и молодые черкесы в высоких черных и белых папахах.

Этот вечер был похож на сказку. Войдя в огромную столовую, Зоя увидела прекрасно сервированный стол. Ее внимание особенно привлекло великолепное золотое блюдо огромных размеров, стоявшее в центре стола.

К своему удивлению, Зоя узнала, что за столом ей отвели место справа от генерал-губернатора.

Герцог сидел справа от хозяйки дома, а Пьер Валлон — слева. Генерал-губернатор объяснил Зое, что на этом балу герцог, а также она и ее отец почетные гости.

— Все присутствующие здесь очень рады видеть вас, — с улыбкой сказал он.

— Несмотря на то, что мы французы? — тихо спросила Зоя.

— Но я ведь тоже француз, — ответил губернатор. — Дорогая моя, музыка интернациональна, она не знает границ. По моему мнению, ваш отец король такой огромной страны, какой никогда не удастся завладеть Наполеону.

Зоя заметила, что отец оживленно беседует с герцогиней и, кажется, очень доволен прекрасным приемом. Она также наслаждалась роскошной обстановкой и изысканным обществом и думала, что этот бал будет самым прекрасным в ее жизни. Однако Зою не оставляла мысль, что в этот вечер закончится важная глава в ее жизни, о чем она уже говорила герцогу, покидая Москву.

«Это была очень короткая глава», — с грустью подумала она.

Представив себе, какой тусклой и неинтересной будет ее жизнь без герцога, Зоя вздрогнула при мысли, что она никогда больше не увидит его.

«Я буду одинока, как никогда не была прежде, — говорила она себе. — Жизнь без любви мрачнее и холоднее, чем сибирская зима».

Герцог в этот вечер выглядел настолько красивым, что она не могла отвести от него взгляда и не замечала никого в этом блестящем обществе, кроме него.