– Конечно, – пробурчал я. – Думаю, вы правы: она действительно окружена зловещими типами, и мне следует немедленно их прощупать.

– Большое спасибо! – произнесла она с придыханием и заблестевшими от благодарности глазами. – Вы не представляете, как много для меня это значит, мистер Бойд! Я буду вам очень благодарна.

– Забудьте об этом, милая, – поспешно сказал я. – Вы можете спокойно идти, а я займусь расследованием. Как только обнаружу что-нибудь действительно зловещее, обязательно вас извещу.

– Спасибо! – Пэтти твердо и прочувствованно пожала мне руку. – Я никогда вас не забуду, мистер Бойд. – Она покопалась в сумочке и протянула мне листок бумаги. – Я записала для вас мой адрес и телефон.

– Спасибо, – рассеянно отозвался я.

Пэтти Ламон меня уже не интересовала. Я жаждал лишь отделаться от нее, чтобы иметь возможность пообедать пораньше и посетить эксперта по бриллиантам Вилли Байерса, который оказался к тому же другом Луизы. Его адрес, как я помнил, фигурировал в списке, данном мне мисс Тамарой О’Киф. Но тут я почувствовал, что Пэтти хочет еще что-то сказать, и посмотрел на нее.

– Как ни странно, мистер Бойд, я была уверена, что вы мне поможете! – мягко сообщила она. Глаза ее увлажнились и стали похожи на мокрые оливки.

Потом она улыбнулась, а я почувствовал, что мои коротко остриженные волосы встали дыбом от отвращения.

Наконец Пэтти Ламон поднялась на ноги, подхватила свою сумочку и пошла к двери мелкими, напряженными шажками, словно вся была скреплена проволочками, как марионетка.

Гостиная была обставлена дорогой и элегантной мебелью, над которой господствовала самая возмутительная и самая великолепная обнаженная, какую я когда-либо видел. Огромная яркая картина почти целиком покрывала одну стену безнравственными бело-розовыми цветами плоти и самыми невероятными формами, какие когда-либо изображал художник. Она представляла собой длинноволосую блондинку, лежащую на диване, с пристойно скрещенными ногами и томно вытянутыми над головой руками.

– Вы меня извините, если я присяду, мистер Бойд? – сказал Байерс на превосходном английском, лишь с легким намеком на акцент. – Я болел, понимаете ли, вирусным гриппом и все еще чувствую слабость.

– Конечно, – разрешил я и сел напротив него в глубокое кожаное кресло. – Мистер Ильмо не сообщил мне, что вы больны. Кстати, он вас очень высоко ценит.

– Он очень добр, – устало проговорил Байерс. Затем ухватил свой нос лопатовидными большим и указательным пальцами и сильно сжал его на несколько секунд. – В этом деле вся моя жизнь, понимаете? Никогда ничто, кроме драгоценных камней, нисколько не интересовало меня. Работа с ними требует деликатного обращения. Она невозможна без полного погружения в их обработку, особенно когда речь идет о бриллиантах. Здесь присутствуют сильное влияние случайности и отвага закоренелого игрока.

– В ваших устах это звучит обворожительно!

Байерс еще сильнее сжал свой нос, затем слабо улыбнулся:

– Мне не хотелось бы надоедать вам, мистер Бойд. Вы, естественно, хотите спросить о диадеме?

– Мистер Байерс, вы сразу обнаружили подделку в витрине?

– Именно, – кивнул он. – Копия превосходная, но все же в ней есть пара неточностей. Конечно, глаз любителя никогда не заметил бы их.

– Но для вашего опытного взгляда подделка была очевидна, не так ли?

– Да. – На этот раз он так сильно сжал нос, что на его глазах выступили слезы.