Глядя на Утрату, напряженную и скованную от смущения, страдающую оттого, что приходится одалживаться, Аликс почувствовала прилив гнева. Он был, конечно, адресован не сестре, а виновнице ее затруднений. Держать внуков на скудном денежном довольствии издавна являлось одним из оружий бабушки. Аликс в возрасте Утраты всегда страшно возмущалась в душе, что имеет возможность потратить мало денег.

Когда она училась в школе, бабушка посылала ей ровно столько, чтобы едва хватало на самое необходимое. Двенадцать марок в семестр: на письма домой, новый тюбик зубной пасты в середине семестра, пару шнурков, если выпадало несчастье порвать свои, а также на крем для обуви. В каникулы ей приходилось просить у бабушки каждое пенни, с подробными объяснениями, на что она собирается его потратить. До чего же она ненавидела эти просьбы и отчеты!

Теперь Аликс понимала, что подобная политика диктовалась не скупостью и не соображениями экономии, а бабушкиным стремлением властвовать и подавлять любое проявление независимости. Проклятие, Утрата не должна урезать себя во всем! Ей предстояло унаследовать изрядную сумму денег от родителей, а также от двоюродной бабки, чье завещание уже изменило положение Аликс, принеся ей независимость от бабушки. Известно ли попечителям трастового фонда, как нуждается в деньгах Утрата? Она занимает их у сестры. Аликс чувствовала себя тронутой тем, что та знала: она может обратиться к ней за помощью.

— Эдвин обещал дать мне денег, — пояснила Утрата. — Он уже давал в предыдущие два Рождества и сказал, что в этом году тоже даст. Я верну, как только получу. Но его никак не поймаешь, он постоянно пропадает где-то. Забыл, что мне надо успеть сделать покупки до Рождества. Я бы хотела сделать это сегодня, понимаешь? Эккерсли отправляется в Лоуфелл сегодня утром, и я могла бы поехать с ним.

Черт бы побрал Эдвина, поглощенного своей никчемной Лидией так, что даже забыл о сестре!

— Я схожу за кошельком. А бабушка совсем ничего не дала тебе на подарки?

— Полкроны. С ними далеко не уедешь.

Полкроны! Да уж! Аликс шагнула в свою комнату, но остановилась в дверях. Нет, у нее есть идея получше.

— Пойдем со мной! — сказала она, поворачивая обратно и спускаясь вниз по лестнице.

Дедушка слушал, как Аликс твердо и решительно объясняла, что Утрате необходимы деньги для рождественских покупок.

— Я, конечно, могу ей дать, но мне кажется, эти деньги должны исходить от вас.

Он посмотрел на нее, захваченный врасплох.

— Конечно, Утрата должна получить деньги на покупки. Хотя бабушка, несомненно, дала тебе какую-то сумму, Утрата?

— На два шиллинга и шесть пенсов не разгуляешься, — ответила за нее Аликс. — Во всяком случае, когда требуется купить подарки для двенадцати человек. Да еще упаковочная бумага и поздравительные открытки. В прошлом году Эдвин добавил ей десять шиллингов.

— Совсем другое дело, — мечтательно промолвила Утрата. — У меня даже осталось немного денег, чтобы купить ноты.

Сэр Генри потер седые усы. Аликс видела, как он внутренне разрывается между нежеланием участвовать во всем этом и лучшей стороной своей натуры. Наконец он отпер верхний ящик письменного стола и вытащил тугой свиток бланков банковских долговых обязательств. Отделив верхний, расправил этот белый листок на столе и, отвинтив колпачок с авторучки, заполнил банковский билет.

Утрата с интересом следила за его действиями.

— Я всегда думала, как их выписывают. Не надо давать мне так много, дедушка. Ни один магазин в Лоуфелле не сможет разменять банкнот в пять фунтов.