Николь было попятилась, но Пол схватил ее и пригвоздил к месту. Его блестящие черные глаза метали молнии.

— И давай не будем притворяться, что делить семейную постель — большая жертва для кого-то из нас. Ты будешь утешаться моим богатством, я — твоим прекрасным телом. Мне кажется, это похоже на брак, заключенный на небесах.

Он подвел Николь к одной из колонн портика летнего дома и положил руки ей на бедра. Николь непроизвольно вздрогнула, ноги едва не подкосились. Прилив тепла, исходящий от стройного мускулистого тела Пола, вызвал в ней острое желание.

— Пол, — прошептала Николь почти умоляюще.

Обволакивая улыбкой, Пол раздвинул полы пальто Николь и медленно заскользил длинными тонкими пальцами по всей длине ее дрожащих бедер. Она вздрогнула и подалась назад, прислонившись к колонне. Приняв это движение за приглашение, он с дикой, горячей жаждой, которая электризовала ее, прильнул к Николь всем телом, но неожиданно отпрянул с хриплым стоном.

Николь смутилась.

С приглушенным свистом переведя дыхание, Пол прошептал:

— Господи… нас же видно из дома. Мы как на ладони.

Николь покраснела и оглянулась, стараясь восстановить утраченный контроль.

— Я не могу отпустить тебя, — выдохнул он, — но и не должен начинать того, чего не могу закончить. Для того чтобы ублажить Мартина, мы должны отправиться выбирать рождественскую елку.

— Елку? — удивилась Николь.

— Традиция, — сказал Пол. — Дед строго следует традиции. Как будущая хозяйка «Старого озера» ты должна сама выбрать елку и смотреть, как я буду рубить ее.

— Я не сказала, что выйду за тебя замуж.

— Не вижу ни одной причины для отказа.

— Ты не любишь меня. — Краска схлынула у нее с лица.

Быть женой Пола, отдать ему тело и душу, проснуться ночью и обнаружить его рядом, иметь право поднять телефонную трубку, чтобы услышать родной голос всегда, когда захочется. Все это лихорадочно проносилось в голове Николь. О таком счастье она не смела даже мечтать.

— Хорошо… Я выйду за тебя, — смущенно обратилась она к земле под ногами, с ужасом осознавая, как прилив любви накатывает на нее, полностью лишая гордости.

— Конечно, выйдешь. Свое согласие ты дала сейчас, когда стояла у колонны и предлагала мне себя средь бела дня.

С малиновым румянцем на щеках Николь вскинула голову и встретила взгляд его больших темных глаз, в которых светилась откровенная, приводящая ее в замешательство радость. Это обескураживало, казалось, будто огонек радостного трепета зажегся у него глубоко внутри и он делал огромные усилия, чтобы сохранить его в тайне.

— Я договорюсь о специальном разрешении, — сказал Пол, когда они шли вдоль фасада замка. — Свадебная церемония должна состояться до Рождества.

— До Рождества? — воскликнула Николь.

— В сочельник, если пастор согласится. Все пройдет по-семейному. Нам понадобятся кольца, не говоря уже о платье и вообще гардеробе для тебя, — размышлял вслух Пол. — Потом серьезный вопрос о рождественских подарках для Джима. Я сгораю от нетерпения пройтись по магазинам игрушек. Завтра полетим в Торонто.

— Да, — еле проговорила Николь, когда они входили в дом.

Отец ждал в большом зале. Рядом стояла Глория, ее лицо было бледно.

— Нельзя ли переговорить с вами, сэр? — сухо спросил отец.

Николь припомнила, что мачеха недавно разыскивала Пола, и встревожилась. Почувствовав ее напряжение, он с улыбкой положил руку ей на плечо.