Изменить размер шрифта - +
Было трудно себе представить, чтобы капитан Лен Гай вздумал ступить в такое утро на берег.

На набережной и впрямь не было ни души. Несколько рыбачьих баркасов оставили гавань еще до шторма и сейчас наверняка прятались в укромных заводях, где их не могли настигнуть ни океанские валы, ни ураганный ветер. Чтобы добраться до «Халбрейн», мне потребовалась бы шлюпка, однако никакой боцман не осмелился бы взять на себя ответственность выслать ее за мной.

Помимо всего прочего, рассуждал я, на палубе своей шхуны капитан чувствует себя хозяином положения, и если я собираюсь упрямиться, не желая принимать его отказ, то лучше делать это на нейтральной территории. Лучше уж я буду высматривать его, сидя у окошка в своей конуре, и, как только его шлюпка устремится к берегу, выйду ему навстречу. Тогда он не сможет уклониться от объяснений!

Вернувшись в «Зеленый баклан», я занял позицию у запотевшего окна и, то и дело вытирая стекло, замер, убеждая себя, что хорошо хотя бы то, что я спрятался от порывов ветра, которому оставалось только бессильно завывать в дымоходе и ворошить пепел в очаге. Я приготовился к терпеливому ожиданию, хотя чувствовал, что нервы мои уже натянуты до предела, как удила у лошади, перебирающей копытами в предвкушении галопа.

Так прошло два часа. Прихотливые ветры Кергелена умерили свою ярость раньше, чем утихомирился я. К одиннадцати утра низкие тучи унеслись прочь и буря улеглась. Я открыл окошко.

Как раз в это мгновение на «Халбрейн» приготовились к спуску шлюпки. В шлюпку уселся матрос, взявшись за весла, а на корме устроился еще кто-то, не прикоснувшись к фалрепам. Шхуна покачивалась на волнах всего в пятидесяти саженях от берега. Шлюпка преодолела это расстояние за минуту-другую, и человек с кормы ступил на песок. Это был капитан Лен Гай.

Мне хватило нескольких секунд, чтобы выбежать на берег и предстать перед капитаном, тут же изготовившимся к отражению атаки.

– Сэр! – обратился я к нему сухим и холодным тоном – не менее холодным, чем погода, установившаяся из-за восточных ветров.

Капитан Лен Гай пристально посмотрел на меня, и в его черных глазах я увидел грусть. Голос его был тих и скорее напоминал шепот.

– Вы иностранец?

– Во всяком случае, я не житель Кергелена, – ответил я.

– Англичанин?

– Нет, американец.

Он резким движением ладони отдал мне честь. Я ответил ему таким же приветствием.

– Сэр, – продолжил я, – полагаю, что почтенный Аткинс, хозяин «Зеленого баклана», говорил с вами о моем предложении. Мне кажется, что такое предложение должно быть воспринято благосклонно, ибо вы…

– Предложение об отплытии на моей шхуне? – прервал меня капитан Лен Гай.

– Совершенно верно.

– Сожалею, сэр, но я не могу удовлетворить вашу просьбу.

– Не скажете ли, по какой причине?

– Потому что у меня нет привычки брать на борт пассажиров – это первое.

– А второе, капитан?

– Маршрут шхуны «Халбрейн» никогда не прокладывается заранее. Она выходит в море, направляясь в один порт, а оказывается совсем в другом, если я вижу в этом резон. Учтите, что я не нахожусь на службе у судовладельца. Шхуна – почти полная моя собственность, и я не подчиняюсь в плаваниях ничьим приказам.

– Выходит, вам одному и решать, брать ли меня на борт…

– Это так, но мне приходится ответить вам отказом – к моему величайшему сожалению.

– Возможно, вы примете иное решение, узнав, что для меня не имеет значения, куда следует ваша шхуна. Мне достаточно уверенности, что она куда-то да следует…

– Вот именно – «куда-то».

Быстрый переход