– Слушай, ты! – разозлился Крячко. – Ты мне свое место не сватай! Что заслужил, то и получай. И дураком не прикидывайся! Или рассчитываешь с тюремной койки в «дурку» отправиться? Имей в виду, могу тебе в этом помочь. Только в «дурке» условия-то еще похуже, чем здесь, будут. Через пару недель забудешь, как тебя зовут, еще через пару – как ложку держать, а через полгода вообще в овощ превратишься! Готов к перевоплощению? Дальше будешь комедию ломать или все-таки остатки мозгов включишь?

– За что вы на меня так? – с обидой в голосе спросил Коновалов. – Я же честно все говорю!

Крячко рывком приподнялся со стула и резко потянул на себя угол одеяла, которым прикрывался Коновалов. Тот испуганно съежился, машинально заскреб руками по кровати, собирая в гармошку серую казенную простыню.

– За что ты убил мужика, когда и с кем? – отчеканил Крячко, глядя прямо в запавшие глаза Коновалова.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – обреченно вздохнув, пробормотал тот.

Из последних сил стараясь сдерживаться, Стас достал из кармана снимки убитого мужчины в багажнике и небрежно по одной стал кидать их на кровать. Коновалов послушно подбирал их и подносил к глазам. По мере того как до него доходило то, что он видит, глаза Артема стали почти безумными.

– Это какой-то сон! – разжав пальцы, прошептал он, и фотографии с шелестом посыпались на пол.

Коновалов всхлипнул и закрыл лицо руками. Капельница натянулась, игла вот-вот норовила выскочить из исколотой, усыпанной черными точками вены.

Крячко молча подобрал снимки и сурово произнес:

– Нет, это не сон! Убитый мужчина в багажнике угнанной тобой машины – такая же реальность, как и твоя никчемная жизнь! Так что не надо гнать мне про случайное убийство, совершенное якобы на моих глазах! Не прикидывайся дуриком, доктора тебя вмиг расколют! Хотя я допускаю, что убивал ты мужика, находясь под кайфом, посему в твоей дурной башке сон и явь перемешались.

– Да я же не об этом! – с отчаянием в голосе сказал Коновалов. – Я думал, что вы про аварию говорите, которая по моей вине произошла! Я думал, там человек погиб.

Крячко мысленно поблагодарил Бога за то, что тот подтвердил его психическую вменяемость. Вот, значит, как. Недоразумение. Ничего, сейчас он быстренько убедит Коновалова, как жестоко тот заблуждается. А тот тем временем покусывал сухие губы, глаза его бегали из стороны в сторону, в руках появилась дрожь. Он быстро-быстро заговорил:

– Значит, в машине был труп? В той, что я взял? Но я не знал ничего об этом. Это вообще не моя машина, она полгода в нашем дворе простояла бесхозной, откуда мне знать, как он там оказался? Я вообще тут ни при чем, мы с Бизоном поспорили, что я проеду на чужой машине до Казанского вокзала и вернусь обратно, и менты меня не остановят ни разу…

– Так, стоп! – Крячко решительно прервал поток речи Коновалова поднятой вверх ладонью. – Давай по порядку. Кто такой Бизон?

– Бизон – приятель мой. Мы с ним…

– Фамилия! – перебил его Крячко, вновь доставая ручку.

– А я знаю? – искренне удивился Коновалов.

– Что же ты, не знаешь фамилии своего друга?

– А оно мне надо? Главное, чтобы человек хороший был!

– А Бизон, значит, хороший? – усмехнулся Стас.

– Ну да! Соседей этих, уродов, гонял. А то заколебали совсем! Постоянно названивали, спать не давали, сволочи! А с тех пор как он у меня поселился – тишина! Как отрезало. Сидят в своих норах, носа не кажут. Один только мужик нормальный, Юра Боксер, остальные – суки поганые!

Дальше Коновалов пустился было в нецензурные высказывания в адрес соседей, но Крячко коротко рявкнул на него, и он умолк на полуслове.