Но мой сын остается тверд. И я тоже. Я замечаю, что Карлион избегает бывать со мной наедине. Осознавать это и быть свидетельницей счастливой жизни семьи Кимберов в Эббасе очень трудно. Я поневоле все чаще задаюсь вопросом: принесли ли мне счастье все мои тайные планы и интриги?

Дейвид Киллигру часто пишет мне. Он по-прежнему служит викарием, а его матушка по-прежнему здравствует. Мне следовало бы написать ему, что я никогда больше не выйду замуж. Но я этого не делаю. Мне доставляет удовольствие знать, что Дейвид все еще ждет и надеется. Я чувствую, что до сих пор важна для кого-то.

Ким и Меллиора убеждают меня, что я много значу и для них. Меллиора называет меня своей сестрой — Ким зовет своей. Ким, которого так страстно жаждет мое тело и душа! Мы же предназначены друг для друга судьбой! Иногда я чуть ли не открыто говорю ему это. Но он ни о чем не подозревает.

Однажды он рассказал мне, что полюбил Меллиору еще в те времена, когда услышал, что она привезла меня к себе домой из Трелинкета.

— Она казалась очень мягкой и кроткой, — говорил он, — и все же была способна на такой поступок. Мягкость и сила, Керенза. Идеальное сочетание! Меллиора всегда была сильной, если речь шла о том, чтобы помочь человеку! В этом — вся Меллиора! А когда она привезла вас на бал! Не нужно обманываться относительно мягкости Меллиоры. Это — мягкость силы.

Когда мне приходилось видеть их вместе, я вынуждена была притворяться. Я присутствовала при рождении их детей. Два мальчика и две девочки. И у них еще будут дети. Старший сын унаследует Эббас. Его учат любить поместье и трудиться на его благо.

Я и поныне удивляюсь, почему все так сложилось в моей жизни, ведь я тщательно продумывала каждый свой шаг, я столько сил потратила, чтобы мои мечты сбылись…

Но у меня был Карлион, и я постоянно напоминала себе, что однажды он станет сэром Карлионом, ибо Джастин едва ли проживет долго. Он болен. Сэр Карлион! У моего сына должно быть будущее, достойное его. Мне по-прежнему нужно работать для его блага. Я никогда не позволю своему сыну стать деревенским ветеринаром.

Иногда я сидела у окна и, глядя на башни Эббаса, беззвучно плакала. Никто не должен догадаться, как я страдаю. Никто не должен знать, что я потерпела неудачу.

Время от времени я ходила на луг, чтобы постоять в кругу каменных фигур, и тогда мне казалось, что моя судьба еще тяжелее, чем их. Они превратились в камень, когда в танце выражали свой протест. Вот если бы и мне так!

Глава 9

Сегодня вечером Меллиора с Кимом пришли ко мне.

— Мы хотим, чтобы ты вернулась с нами в Эббас, пока его не найдут.

Они были напуганы. Я даже бровью не повела. Мне до сих пор удавалось скрывать свои чувства. Это одно из немногих моих достижений. Я сумела заставить их думать, что я близкий друг, и они ни разу не усомнились в моей дружбе.

— Кого?

— Рубена Пенгастера. Он сбежал и вполне может добраться сюда.

Рубен Пенгастер! Сколько лет прошло с тех пор, как он пытался меня замуровать! Иной раз я жалею, что ему это не удалось. Если бы у Рубена все получилось, я умерла бы в полной уверенности, что Ким любит меня так же, как я люблю его. Никакие муки седьмой девы не могут сравниться с тем, что испытала я, узнав, как жестоко ошиблась.

— Я не боюсь. — Я рассмеялась.

— Послушайте, Керенза! — На сей раз заговорил Ким. Его голос был напряжен, а во взгляде сквозило беспокойство. — Я получил письмо из Бодмина. Там не на шутку встревожены. Последние несколько дней Рубен очень странно себя вел, повторял, что не успел сделать кое-что до того, как его забрали туда.