— Нет, Перун! Не смей его трогать!

Сварожич остановился.

— Уйди, Жива! Не мешай!

— Стой! — Жива встала между братом и мужем. — И выслушай меня! Ты столько лет считал Велеса своим личным врагом, желающим твоей смерти и гибели всей нашей семьи, что уничтожал все и всех, связанных с ним. Ты убил детей Дивы, едва не погубил ее саму, сейчас хочешь уничтожить отца невинных детей! Так убей заодно и моего сына! Убей нас всех! Ну?

И Жива толкнула ему под ноги Ярилу. Не удержавшись на ногах, мальчик споткнулся и упал, сжавшись в комок.

— Убей его, — спокойно повторила Жива. — Убей моего единственного сына и последнего из рода Велеса, прежде чем поразить его самого. Истреби его семя!

Оба противника в недоумении уставились на Живу. Потом Перун медленно опустил глаза на мальчика у своих ног.

Ярила слышал слова матери. Там, позади, стоял его отец, которого мальчик никогда не видел, но обернуться и посмотреть не было сил. Было другое — готовность пожертвовать собой. И Ярила выпрямился, вставая на колени и подставляя голову под меч.

Он не смотрел по сторонам, уставившись в одну точку и расправив плечи, а потому не видел, какое лицо было у Перуна, когда тот понял, что мальчик приготовился к смерти.

Сжав кулаки, закусив до белизны губу, Ярила застыл как вкопанный и вздрогнул, когда меч, описав дугу, лег на его плечо.

— Ты, — рявкнул Перун, разворачиваясь к Велесу, — слушай мое слово! Я дарю тебе жизнь и клянусь жизнью этого отрока, что не буду тебя преследовать, но только до тех пор, пока ты не переступишь границ северных земель. Живи где хочешь, но если я увижу тебя в Ирии — берегись! А теперь иди и не смей оборачиваться!

Велес оглянулся было на Живу, но та смотрела только на сына. Мальчик же не шевелился, как будто не верил, что опасность миновала. Велес, пятясь, скрылся в кустах.

Перун отступил на шаг, и Жива бросилась к замершему сыну, тормоша его. От радости и гордости за него она не могла больше вымолвить ни слова, но мальчик заговорил сам.

— Кто это был, мама? — прошептал он.

— Твой отец, — вздохнула Жива.

Ярила мигом обернулся назад — но никого не увидел. Только медленно таяло вдали цоканье копыт скачущей лошади.

Прямо перед ним уходила круто вверх мрачная скала. Кое-где на небольших уступах разросся мелколистный кустарник. Стояла поздняя осень, и ветки, давно лишившиеся листьев, качались на ветру. На вершине скалы высился замок. На фоне седого неба, по которому ползли лохматые тучи, он казался мрачной глыбой.

Постепенно глаза Велеса привыкли к свету, он стал жадно разглядывать башни, крепостную стену и смог даже различить каменную кладку. Сколько же лет он не был здесь? Велес думал, что никогда больше его не, потянет к этому холодному мрачному строению на скале над морем. Он поклялся себе, что близко к нему не подойдет, так как всякий раз, когда он являлся сюда, его поджидала какая-нибудь беда. Но он не мог забыть о том, что здесь живут самые дорогие для него существа — любимая женщина и единственный оставшийся в живых ребенок. Когда он видел их последний раз, мальчику было лет восемь, а сейчас, наверное, все одиннадцать. Тогда он не успел перемолвиться с ним и словом, но у него было достаточно времени догадаться, кто этот мальчишка, так похожий лицом на Живу. Думает ли он об отце сейчас? Знает ли о нем хоть что-то, кроме того, что отец мало похож на человека? Сможет ли сын когда-нибудь понять его? Узнает ли, что Велес сегодня тайком пробрался сюда и, рискуя жизнью, смотрит сейчас на замок, где растет его сын?

Замок высился перед Велесом холодный, мрачный и неподвижный, словно ни одна живая душа больше не обитала в его стенах. Выждав немного, то и дело поглядывая на небо, чтобы не пропустить появления Ящера, Велес двинулся к замку, стараясь слиться с камнями.