— И вы помолвлены?

— Какое это имеет отношение…

— Есть что-нибудь серьезное?

— Я не понимаю…

— Встречаетесь с кем-то постоянно?

— Это не ваше…

— Так в чем же дело? Вы не верите в брак? У вас проблемы с обязательствами?

— У меня есть намерение выйти замуж и иметь семью. Просто я пока не встретила подходящего человека. Когда я выйду замуж, это будет навсегда. Я хочу любить так, как мои родители.

— Я тоже хотел, — неожиданно сказал Николас.

— Хотели? Я не знала, что вы, то есть… — сожалея, что она затеяла этот разговор, Рэйчел с трудом подбирала слова, — Дайана не говорила… вы что, разведены?

— Мне с этим не повезло. Если бы я был разведен, то по крайней мере хотя бы раз был влюблен.

— Вы вроде бы еще не так стары и можете влюбиться.

— Вы не знаете? Я удивлен, что Дайана не рассказала вам. Я в нашей семье — исключение. Объект всеобщей жалости. Бедный старина Ник — он не может влюбиться.

— Влюбиться могут все.

— В нашей семье давняя традиция — влюбляться сильно и мгновенно в юном возрасте. Мои прадедушка и прабабушка поженились, когда ей было семнадцать, а ему девятнадцать.

— Ваши богатые предки?

— Он был богат, сын железнодорожного магната. Она была прислугой. Их дочь, моя бабушка, в восемнадцать лет сбежала с садовником во время Второй мировой войны. Дедушка Кимбелл погиб на море, и бабушка вернулась в семейный особняк в Чикаго к своим родителям. Моя мама и отец влюбились друг в друга, когда учились в школе в Чикаго. Они сбежали из дома, потому что семья была против, когда маме было девятнадцать.

— Не понимаю, какое все это имеет отношение к вашему отказу связать себя обязательствами.

— Я же объясняю вам. Семейная традиция. Дайана в шестнадцать лет увидела Чарли и больше уже ни на кого не смотрела. Отец говорил, что Чарли — прохвост и бездельник. Дайана была глуха к его возражениям. Они поженились в тот день, когда ей исполнилось девятнадцать, продолжая семейную традицию. В моей семье любовь приходит рано. Все, кто женился счастливо, женились рано.

— Вы полагаете, что вам слишком поздно жениться?

— Когда тебе с детства внушают, что залог счастливого брака — это влюбиться рано и в того, кого не принимают твои родители, то трудно рассуждать логически.

— Но это же глупо!

— Думаете, я этого не понимаю? — Он откинулся головой на диванные подушки и закрыл глаза. — С пятнадцати лет я стал ждать, что влюблюсь. Женюсь, когда закончу колледж. Когда мне исполнилось двадцать пять, моя семья забеспокоилась. Мама стала приводить дочерей своих друзей. Отец — дочерей сотрудников и знакомых. Дайана приводила домой подруг по университету. Даже Чарли подключился, нанимая на работу женщин исходя не из их деловых качеств, а из того, насколько они подходят для брака. — Он покачал головой. — Вы не поверите, сколько прекрасных, достойных женщин они мне показали. Ярких, забавных, умных, интеллигентных. Большинство мне нравились. Но ни в одну из них я не влюбился.

— И неудивительно. Вы когда-нибудь видели ребенка в кондитерском магазине? Мама говорит — выбери что-нибудь, а он не может. Мятные палочки? Леденец? А может, лучше жевательную резинку или плитку шоколада? У него слишком большой выбор. У вас дюжина женщин. Но ни одна из них не может стать ими всеми одновременно.

— Жениться и покупать сладости — не одно и то же. Мужчина не выбирает жену. Он влюбляется. — Николас открыл глаза и уверенно посмотрел на Рэйчел.