Больше он не был Конрадом Курцем.

Отныне он стал Ночным Призраком.

Ночной Призрак перевернул последнюю карту и сжал зубы. Опять знакомый расклад. В стратегиуме флагманского корабля царила тьма, лишь кое-где перемежаемая голубыми отблесками консолей и гололитических дисплеев. Примарх Повелителей Ночи не обращал внимания ни на то, что творилось вокруг, ни на давящее чувство ожидания, исходившее от каждого члена команды.

На тускло светящейся панели перед ним лежала колода потрепанных карт. Их углы загнулись и вытерлись от долгих лет использования. Всего лишь салонная игра, которой забавлялись праздные богатеи в Нострамо Квинтус, — и лишь позже примарх обнаружил, что до наступления Древней Ночи разновидности этих карт использовались племенами Франка и жителями ульев Мерики для гадания.

Очевидно, карты соответствовали социальным кастам тех времен. Колода разделялась на четыре масти: воины, жрецы, торговцы и рабочие. В старину считалось, что по раскладам Младших Арканов можно прочесть будущее, — но в нынешней пресной, пораженной безверием Галактике этот обычай давно вышел из моды…

Что не отменяло один любопытный факт: как бы тщательно он ни перетасовывал карты и сколько бы раз ни раскидывал их на полированном стекле панели, расклад оставался все тем же.

Луна, Мученик и Монстр по вершинам треугольника. Перевернутый Король у ног Императора с одной стороны расклада, а с другой, и тоже перевернутый, Голубь, — по утверждениям знатоков, эта карта символизировала надежду. Последнюю, верхнюю карту он только что выложил. Эта карта мало изменилась за прошедшие столетия, и ее значение, несмотря на нередкие ошибочные толкования, оставалось несомненным.

Смерть.

Услышав шаги, он оглянулся и увидел приближающегося капитана Шанга, в боевой броне и черной церемониальной мантии из блестящего патагиума. Распростертые крылья его шлема обрамляли маску — череп ксеноса, с длинными клыками нижней челюсти, защищавшими горло владельца.

На экране за спиной адъютанта медленно поворачивался разноцветный шар Нострамо. Серую планету окутали плотные облака ядовитого дыма, а в разрывах туч проступала гнойная желтизна и бурые пятна проказы. Тенебор, радиоактивный спутник Нострамо, заплывшим глазом смотрел сквозь кроваво-красную корону угасающего солнца системы.

— В чем дело, капитан? — спросил Ночной Призрак.

— Новости от астропатов, милорд.

Его командир безрадостно хмыкнул:

— Мои братишки?

— Похоже, что так, милорд, — ответил Шанг. — Астропаты чувствуют мощную телепатическую волну, которая указывает на приближение большого флота из Эмпиреев.

— Дорн, — констатировал Ночной Призрак, возвращаясь к картам.

— Без сомнения. Каковы будут ваши приказы, милорд?

Еще раз взглянув на мир своей юности, Ночной Призрак почувствовал, как в нем закипает привычный гнев — словно раскаленная магма под хрупкой коркой умирающей планеты.

— Когда-то Нострамо был образцом покорности, — сказал примарх. — Его население жило в мире из страха перед суровым наказанием, которому я бы подверг любого, нарушившего установленный мной закон. Каждый гражданин знал свое место и знал, что совершить преступление равносильно смерти.

— Я помню, милорд.

— И теперь мы возвращаемся к этому… — прорычал Ночной Призрак.

Он смел карты с панели, и под ними обнаружились бегущие строки сводок.

— Каждые одиннадцать секунд — убийство, каждые девять секунд — изнасилование, количество тяжких преступлений растет по экспоненте каждый месяц, количество самоубийств удваивается за год.