Как то летом пасли хозяева коней на лугах, да и играли в карты вокруг огня. В полночь взошел месяц, а из за верб появился какой то человек в короткой сермяге и в широкой шляпе. Он по христиански поздоровался и спросил:

– Ну как – идёт карта?

Хозяева, думая, что это какой то случайный прохожий, процедили сквозь зубы:

– Кому идёт, кому не идёт, – и играли дальше.

Человек подошел ближе и сказал:

– Счастье и несчастье рядом ходят. А нельзя ли и мне с вами сыграть?

Мужчины приняли его в свою компанию, и только теперь заметили перстень в ухе. Ага, догадались они, вот кто это. Раздали карты и продолжили игру. У водяного были ладони, как гусиные лапы, но картами он орудовал молниеносно.

Пока светил месяц, он выигрывал и выигрывал, но когда месяц зашёл, удача отвернулась от него, и он начал проигрывать. А за каждым разом, когда проигрывал, бормотал себе под нос:

– Одна душа… ещё одна душа…

Так они играли, пока не начало светать, и тогда водяной сказал:

– Кто пойдет со мной выигрыш забрать?

Мужчины переглянулись, но никто не поднялся на ноги. Лишь один старик сказал, что знает этого водяного, и бояться нечего. Тогда молодой пастух вызвался пойти.

Водяной привел его к пруду, ударил прутиком по воде, вода расступилась, и они вошли в просторное помещение. Вдоль стен висели полки, а на полках стояли горшки с крышками.

Хозяин показал на десять горшочков и сказал:

– Это и есть твой выигрыш.

Парень поднял первую крышку, и тут же оттуда выпрыгнула небольшая белая тучка. Она произнесла:

– Господь тебя отблагодарит! – и полетела вверх.

Так он открыл все горшки и выпустил души утопленников.

– Теперь мы квиты, – сказал водяной и провёл парня на берег.

Прогулка в театр

Двести лет тому назад вечерний Львов освещался масляными фонариками, огонёк в которых защищали три стекла. Фонарики эти крепились к оградам домов. Но света от них было мало, и уже в начале XVIII века появился цех фонарщиков.

Фонарщики носили при себе небольшой деревянный фонарь с сальной свечкой и, став на углу людных улиц, нанимались к прохожим за один два крейцера. Оплата зависела от расстояния.

Фонарщикам более всего нравились вечера, когда в театре шел спектакль. Пьесы говорили за себя уже одним своим названием: «Кабаре с женщинами», «Обед с Магдуськой», «Розько Цимбалюк», «Марцинова с Дуная», «Картофель на балу», «Доктор Пампушка», «Маёвка на Погулянке, или Любовь и ветчина», «Замок на Чорштине, или Ой, страх!», «Львовянка – королева Голконды».

Что поделаешь – публика диктовала репертуар. Она терпеть не могла никаких Шекспиров и Шиллеров. Иначе театр пустовал, а директор рвал на себе волосы.

И фонарщики прекрасно ориентировались, в какой вечер они заработают больше, а в какой меньше. Под конец спектакля они караулили возле выхода. Их нанимали не только для освещения, но и для того, чтобы провести зрителей по тёмным улицам, где в воротах или в кустах могли прятаться грабители или просто хулиганы, готовые испачкать панночек болотной грязью. Для таких случаев фонарщики носили при себе палочки.

С одним фонарщиком случилось странное приключение. Как то стоял он себе на Гарбарской улице, которую потом назвали Академической, и насвистывал песенку из знаменитой пьески «Ганнуся с Погулянки».

А надо сказать, что в те времена на теперешнем проспекте Свободы и на улице Коперника были топи и болота, заросшие камышом, в котором лопотали утки и квакали жабы, а на окраине Академической были ещё и пруды.

И вот услышал наш фонарщик чьи то шаги, а через миг перед ним появилось целое семейство, которое, по всему было видно, собралось в театр.