Сорен едва удерживался от вопросов. Разумеется, он не боялся спрашивать Гильфи, просто не хотел сбивать ее с мысли.

«Такая маленькая, а такая умная!» — восхищенно подумал он.

— После следующего новолуния, — размышляла вслух Гильфи, — у тебя отрастут почти все маховые перья, а к новому полнолунию, думаю, ты уже сможешь летать.

— А как же ты, Гильфи? Ведь ты будешь готова уже через несколько дней!

— Я буду ждать тебя.

— Ждать меня?!

Это был не вопрос, а возглас изумления. Сорен был так потрясен, что потерял дар речи, так что Гильфи пришлось прийти ему на помощь.

— В чем дело, Сорен?

— Гильфи, я просто ушам своим не верю! Зачем дожидаться меня, если ты можешь запросто улететь отсюда?

— Не все так просто, Сорен. Я не могу тебя бросить. Во-первых, ты мой друг. Если я сбегу отсюда одна, то буду самой ничтожной совой во всем подлунном мире. А во-вторых, мы нужны друг другу.

— Ты нужна мне гораздо больше, чем я тебе, — пролепетал Сорен.

— Что за енотий помет!!!

Сорен просто ушам не поверил. Гильфи поразила его уже в который раз. Такие слова были одним из самых грязных, запретных ругательств, за которые родители строго наказывали маленьких совят.

Однажды Клудд получил от матери хорошую взбучку, когда миссис Плитивер пожаловалась на то, что он крикнул: «енотий помет!» — в ответ на ее просьбу прекратить дразнить маленькую Эглантину.

— Сорен, разве не ты догадался, что они оболванивают нас, заставляя снова и снова повторять собственные имена? Это была блестящая мысль!

— Зато ты первой догадалась о лунном облучении. Я об этом и знать не знал.

— Я просто знала то, чего не знал ты. Знать — это одно, а думать — совсем другое. Будь ты постарше и живи в пустыне, ты бы не хуже меня все знал про луну. Но сейчас я не об этом. Слушай, что я выведала, — понизила голос Гильфи. — Когда тебя унесли, я сделала очень важное открытие. Это было уже за пределами Погадника…

Гильфи огляделась по сторонам и негромко продолжила свой рассказ.

Слабый лунный свет начал медленно расползаться над темным горизонтом…

ГЛАВА XI

Что разузнала Гильфи

— Мне поручили сходить к сборщикам погадок и сообщить им, что нам нужны новые подносы. Номер 47-2 указала мне путь к Большой Трещине. Это оказалось совсем близко. Большая Трещина бежит вверх по одной из стен Погадника. Мне было велено войти в разлом, найти других совят, которые вереницей идут в хранилища, и присоединиться к ним. Я так и сделала.

Гильфи так хорошо рассказывала, что Сорен будто наяву видел каждый поворот каменной тропки, ведущей в сердце скалы.

— От большой расщелины ответвлялось множество более мелких трещин, из которых время от времени доносились какие-то голоса. Самое интересное, что никто из совят, за которыми я шла, не обращал внимания ни на ходы, ни на голоса. Такое впечатление, что они все ослепли и оглохли! Хотя, может быть, они так часто там ходят, что уже перестали удивляться… Но я-то очутилась в подземелье впервые, поэтому вертела головой изо всех сил и заметила в одном месте кусочек неба. Это было так красиво! Небо голубым ручейком струилось у меня над головой, но вдруг стало низким низким. Понимаешь, Сорен, — Гильфи замолчала и ненадолго задумалась. — С тех пор как мы здесь очутились, меня не оставляет чувство, что Академия Сант-Эголиус находится в каньоне на самом дне глубокой горной долины.