Изменить размер шрифта - +
 — Мы счастливы, что наставники находят нас безупречными. Номер 25-2 испытывает блаженство и чувство полного удовлетворения.

— Номер 12-1 также чувствует себя полностью довольным. Ждем ваших дальнейших приказаний, — подхватил Сорен.

— Вы делаете успехи, малютки! Я с самого начала в вас верила, — прогудела Ищейке.

Сорен с Гильфи впервые слышали, чтобы ее голос звучал так Доброжелательно.

— Очень скоро вам предстоит церемония специализации. «Енотье дерьмо ваша специализация!» — мысленно взорвалась Гильфи.

— Знаешь, Ищейке, — заметила Виззг, — эти двое с самого начала зарекомендовали себя смутьянами, по крайней мере, амбарный совенок. Я давно пришла к выводу, что из бывших бунтарей получаются самые верные слуги. После хорошего лунного очищения, разумеется.

«Мечтать не вредно, тухлоголовая дура!» — воскликнул про себя Сорен.

— Я бы отправила эту маленькую козявку в хранилище боевых когтей, а сипуха вполне сгодится для работы в Яйцехранилище.

— А что если попробовать малютку в Инкубаторе? Инкубатор! Яйцехранилище! Сорен с Гильфи насторожили ушки.

Они шли следом за начальниками, старательно подражая лунатической походке оболваненных совят.

— Знаешь, что я придумала… — продолжала Виззг. — Мы поместим их в одну пещеру, в один сычарник. Тем самым мы многократно усилим эффект лунного очищения. Пусть почаще смотрят друг другу в глаза, это ускорит процесс полного стирания памяти.

«Три ха-ха!» — фыркнула про себя Гильфи.

Вот так неразлучная парочка оказалась в одном сычарнике, а Джатту с Джуттом поручили следить за тем, чтобы друзья все время были вместе и почаще заглядывали друг другу в глаза.

— Эй, вы двое! — рявкнул Джатт. — Ну-ка, глазеть друг на друга!

Но ни Джатт, ни Джутт не видели веселых искорок в глазах совят и не слышали, как Сорен еле слышно прошептал: «Мы сделали это, Гильфи! Мы победили!»

И снова дни перетекали в ночи, ночи сцеплялись в темные звенья серебряной лунной цепи, а сама луна равнодушно плыла сквозь череду превращений от ущерба до полнолуния, становясь то ослепительным гигантским диском, то тоненьким волоском, призрачней пуха из совиной грудки.

Сорен и Гильфи терпеливо дожидались полного оперения. Каждый день Сорен с надеждой осматривался в ожидании перемен.

Его маховые перья заметно подросли. Поворачивая голову за спину — это умеют делать все совы! — Сорен любовался отросшими хвостовыми перьями, а когда поблизости никого не было, — даже тренировался держать направление и поворачивать. Он уже понял, что на церемонию Первого Полета здесь рассчитывать не приходится. Более того, каждый день он с ужасом ожидал, что ему, как бедняжке Гортензии, равнодушно объявят приговор: Не Предназначен к Полету. Сама же Гортензия, то есть номер 12-8, с гордостью заявляла, что запрет на полеты напрямую связан с ее особым положением наседки и допуском к сверхсекретной работе.

— Ты только представь, как много нам удалось разузнать за последнее время! — заявила однажды Гильфи, вернувшись с работы из Хранилища боевых когтей.

Она была твердо уверена в том, что, как только придет пора, им удасться покинуть Академию Сант-Эголиус, а пока нужно использовать каждую возможность и стараться побольше разузнать о расположении провалов и ущелий, чтобы в нужный момент не сбиться с дороги и не попасть в лапы охранников.

— Слушай, что я выведала в Хранилище боевых когтей… Сорен кивнул и приготовился слушать.

— Здешние совы надевают боевые когти, поверх собственных, но изготавливать их они не умеют. Они только подбирают их на полях сражений, а потом чинят и сортируют по размеру.

Быстрый переход