— Здесь водятся драконы, — прошептал Грамматикус.

— Что? — крикнул Шир.

Здесь водятся драконы. Они больше не были замысловатой предостерегающей надписью, эдаким кратким девизом человеческого незнания темных уголков Вселенной. Драконы были реальностью, а не какой-то сомнительной пометкой на пожелтевших картах.

Грамматикус мог видеть его насквозь, мог заглянуть за гигантское тело, за чешую, плоть и кровь варана — прямо в пылающее ослепительной яростью сердце демона, надевшего эту личину.

Герцог открыл огонь, загоняя болт за болтом в красную голову зверя. Кровь брызнула из морды, и несколько зубов оказались выбитыми из широкой пасти. Дракон сделал выпад. Шир что-то выкрикнул и ударил чудовище, применив пирокинетические способности. По спине и бокам монстра пронеслись языки огня. В следующее мгновение тварь была уже полностью объята пламенем настолько ярким, что стало больно глазам. Горящие тело варана задергалось в неистовых конвульсиях, круша стены близлежащих домов, обрушая фасады и поднимая в воздух облака сухой пыли и песка.

Клубы пыли были такими густыми, что быстро затмили все вокруг. Грамматикус потерял из виду Шира и Герцога и побежал. За его спиной, судя по звукам, бьющееся в предсмертных судорогах чудовище продолжало уничтожать город.

Джон бежал, не оглядываясь.

Глава пятая

Порт Мон-Ло, три дня спустя

— Почему город кричит? — спросил Наматжира.

Ни у кого не было для него ответа, как не было ответа и на следующий вопрос:

— Почему этот штурм превратился в фарс? А?

Все высшие офицеры Имперской Армии, командующие войсками в Мон-Ло, замялись. Они сопровождали Наматжиру в зал для аудиенций и боялись его гнева. У лорда-командира был очень скверный характер.

Еще он имел прекрасный послужной список: сто три успешные кампании, закончившиеся Согласием, из них последние двадцать четыре он провел в чине командующего Шестьсот семидесятой экспедицией. Кампания на Нурте должна была стать двадцать пятой, а планета получила бы имя Шесть-Семьдесят-Двадцать-Пять, означающее, что это двадцать пятый по счету мир, приведенный к Согласию Шестьсот семидесятой экспедицией.

И теперь эти достижения оказались под угрозой.

Наматжира был высоким, красивым мужчиной, с черной кожей и склонностью к героизму. Поверх голубой униформы он носил хромированный доспех. Край длинного шелкового плаща, стекающего с плеч лорда-командира, как священную реликвию, нес идущий слева солдат.

Солдат был ветераном Черных Люциферов, называемых так из-за угольно-черных доспехов. Люциферы, такой же старый и почитаемый полк, как и Византийские Янычары, уже угасали. Большая часть их сил была растрачена во время Объединительных войн, но они не обладали генетической эластичностью, как Гено пять-два Хилиад, и их количество невозможно было восполнить. Во время Великого Крестового Похода они исполняли церемониальную роль, предоставляя свиту таким выдающимся командирам, как Наматжира.

Пятеро других Люциферов шли позади лорда-командира, держа руки на эфесах шпаг. Один нес знамя, изображавшее триумфы и победы Наматжиры. Другой держал на руках тилацина, домашнего любимца лорда-командира, зверька с полосатой, коричневатой шкуркой.

— Кто-нибудь? — спросил Наматжира.

В помещении находились около сотни офицеров и уксоров, командующих войсками, расположенными в Мон-Ло. Две дюжины уксоров, представлявших Гено пять-два, стояли среди офицеров Занзибарского Хорта, Шестого Потока Полумесяца Синда, Аутремаров и командиров поддерживающих отрядов.