— Слава… ик… Феликсу! Ура Луцию Корнелию Сулле! Память битве у Коллинских… ик… ворот!

Судя по внешнему виду, это был ветеран победившей стороны, сторонник Суллы. Солдатская туника и плащ мало отличались от одежды на «гражданке», воина в нем выдавал разве что военный пояс и сандалии из прочных ремней — калиги. Кожаный балтеус был надет поверх плотной тканевой повязки и украшен бронзовыми накладками.

Легионер, чтобы вернуть устойчивость ногам, уперся лбом в стену, и собрался справлять малую нужду.

Я остановил коня и окликнул его.

— Отец, подскажешь?

Легионер замер, напрягся.

— Ты что, мильный… ик… камень нашел? Осмелел? Я центурион самого Феликса Суллы!

Мне был ни к чему пьяный махач, на который легионер, судя по всему рассчитывал.

— Подскажи, уважаемый, места свободные в этой каупоне есть? Мне бы передохнуть с дороги. Если нет, дальше поскачу.

Центурион медленно развернулся и прищурился. В глазах наверняка двоилось после выпитого, но он хотел меня разглядеть. На секунду даже показалось, что он что-то заподозрил, как будто меня узнал… по крайней мере, лицо его посмурнело. Связываться с пьяным не хотелось, к тому же, легионер был немолод. В волосах блестела седина, а лицо было испещрено глубокими морщинами. Я решил спешиться и выяснить всё самостоятельно.

— Чьих будешь? — остановил меня центурион.

— А чьих надо? — невозмутимо спросил я.

Я приметил неподалеку подобие загона для лошадей и решил отвести туда проголодавшегося Боливара. Что и сделал. Других лошадей в загоне не было, зато хозяин очень кстати припас свежескошенной травы. Боливар сразу ею занялся. А вот мне такой скорый обед не светил.

Избавиться от легионера не вышло. Я развернулся, чтобы пройти в каупону, но центурион перегородил мне путь и даже положил руки на мои плечи.

— Не стоит, — предупредил я.

Оружия при нем не было, но заканчивать наше мимолетное знакомство мордобоем? К чему?

— Из города едешь? — поинтересовался легионер.

— Допустим. Вольноотпущенник я.

Я припомнил, что одет не в своей наряд. Вот оно что, во мне просто читается свобода — это не дает покоя вояке. Надо соответствовать образу. Я опустил взгляд. Может, хоть теперь отстанет.

— О как! — легионер смерил взглядом Боливара — уставшего и пыльного, но с гладкими боками породистого скакуна. — Неплохо для либертуса. Это ж кто тебя вместе с лошадью на волю отпустил… ик.

Да, лошади в Риме стоили немалых денег, так что понятно, чего центурион так удивляется. Тот даже будто протрезвел. Ненадолго, правда. Миг, и глаза его вновь собрались в кучу — хмель оказался сильней.

С конем мы, может, и разобрались, но к моему поясу был привязан мешочек, туго набитый серебром, потому легенда, откуда у меня взялись деньги и лошадь, родилась на ходу.

— Мой господин попал в проскрипционные списки, прикрепленные в эдикт и вывешенные на Форуме. А Сулла благороден и щедро платит тем, кто помогает выследить врагов Республики, — на ходу сочинил я.

— Так ты все-таки сулланец! Уважаю… ик…

Центуриона качнуло, но ногах он устоял — не в малой степени потому, что его руки всё ещё лежали у меня на плечах. В них он и сцепился, не желая падать в пыль.

— А что за про… списки такие? Ничего об этом не слышал.

Судя по всему, весть об эдикте Суллы еще не успела разлететься по Республике.

В век без интернета на то, чтобы какая-либо новость стала известна за пределами столицы, требовалось немало времени.