— Бред или не бред, но про назначение Помпея вы тоже не верили всего несколько часов назад, — мягко проговорил Марк, пытаясь успокоить собеседника и напомнить, что мои идеи могут быть пророческими. Кстати, интересная идея, обдумаю ее позже.

— Но что тогда делать? На Сицилии неполный легион, этого явно не хватит для войны!

— И командующих взять просто неоткуда!

— Какие у тебя есть мысли? — внезапно спросил у меня Вейентон, с бесячей меня «отеческой» улыбкой. Я ему тут войну планирую, чтобы выиграть, предсказываю великие вещи с легкостью, а он меня за юнца считает?

— Наша сила в единстве, и только с ней мы сможем победить, — начал я, решив не заикаться про цезаревское «Разделяй и властвуй», что выводило к «Мы едины — мы непобедимы». Да и вообще стоит поменьше употреблять пословиц и поговорок, я до сих пор помнил, как на меня посмотрел старый раб, когда я на автомате высказал «флаг тебе в руки».

— Что ты имеешь ввиду? — поддержал меня Паримед, который до этого момента после своего рассказа сидел молча и только слушал. И это первый раз, когда он посмотрел на меня прямо.

— Нам нужно забыть о разногласиях, и собрать всех марийцев. Позвать Квинта Сертория в качестве командующего…

— Но он не пойдет! — я только прикрыл глаза на выкрик «Фомы», но не дал себя сбить с толку и продолжил.

— Смотря как его позвать. Если умному человеку объяснить расклад, он сам поймет, что Помпей доберется до него едва ли не в первую очередь.

— Хорошо, пусть так. Но даже с его легионом у нас не хватит людей, — высказал мысль другой патриций.

— Поэтому надо пригласить Азиатского. У Помпея два легиона перебежчиков, которые воюют не за идею, а за деньги. И они могут вернуться обратно, — продолжил я свою речь, почему-то ощущая в этот момент, что разговариваю не с взрослыми мужами, имеющими огромный опыт в интригах, а с малыми детьми. Или это привычка быстро обрабатывать большее количество информации, чем было в Древнем мире?

— Думаю, этого будет вполне достаточно, чтобы продержать Сицилию подальше от Суллы… Однако для похода на Рим — уже нет, — без возражений, просто проговаривая мысли вслух, отметил Марк Вейентон, и через секунду быстро посмотрел на меня, ожидая решения и этого вопроса. И я не подвел, понимая, что сейчас именно тот момент, чтобы выкинуть джокера, о котором думал недавно.

— У нас есть люди. Достаточно для того, чтобы победить в этой войне, — я взял паузу, предлагая им самим подумать, где у них под носом есть десятки тысяч, если не больше, почти готовых воинов, которым не дорога своя жизнь. В ответ на меня смотрели несколько непонимающих пар глаз.

— Если собрать рабов, пообещать им гражданство и землю, столько, сколько они смогут освоить, то у нас будет огромное войско, готовое драться голыми руками за саму возможность быть свободным.

Я развел руками, ожидая реакции. Но даже «Фома» застыл, не возражая. Мужи разлили вино по чашам, пригубили, обдумывая такой внезапный ход, и я не заставлял из поторопиться. Вот сейчас ломалась картина мира всех. Сложно представить, что «говорящий инструмент» может быть «свободным человеком». Ну, для меня, разумеется, все наоборот, сложно представить, что человек — бессловесная скотина без права голоса, но… Время и общество влияет, да. Поэтому не торопил, и просто ждал, не прикасаясь к вину, в котором утопли не все тараканы.

— Допустим… Только допустим… — наконец, протянул Марк Вейентон, совсем другими глазами посмотрев на меня.