Они выехали из Элдрета, а через два дня достигли Рамси. В тамошнем трактире Цирюльник привлек внимание хозяина тем, что выдул, не говоря ни слова, два кувшина эля, потом издал отрыжку, напоминавшую раскат грома, а уж затем перешел к интересовавшему его делу.

– Мы ищем здесь женщину, зовут Делла Харгривс.

Трактирщик пожал плечами и покачал головой.

– Харгривс – это по мужу. Она вдова. Приехала сюда четыре года назад, к брату на жительство. Его имени я не знаю, но прошу тебя подумать, городок-то невелик. – И, чтобы поощрить трактирщика, Цирюльник заказал еще эля.

Глаза трактирщика по-прежнему ничего не выражали.

– Освальд Суитер, – шепнула ему жена, подавая выпивку.

– А, ну конечно же! Сестра Суитера, – воскликнул трактирщик, принимая от Цирюльника плату.

Освальд Суитер был местным кузнецом; он не уступал Цирюльнику по толщине, но у него были сплошные мускулы. Выслушал он их, слегка хмурясь, потом, словно бы нехотя, заговорил:

– Делла? Да, я принял ее. Родная же кровь. – Взял щипцы и задвинул разогретую до темно-вишневого цвета заготовку поглубже в мерцающие угли. – Моя жена встретила ее радушно, да только у Деллы настоящий талант к безделью. Ну, женщины и не поладили. Через полгода Делла от нас уехала.

– И куда же? – спросил Роб.

– В Бат.

– А в Бате что ей делать?

– Да то же, что и здесь делала, пока мы ее не выгнали, – тихо проговорил Суитер. – Она уехала с мужчиной, похожим на крысу.

– Она много лет жила в Лондоне по соседству с нами, и там все считали ее порядочной женщиной. – Роб хотел быть справедливым, хотя ему Делла никогда не нравилась.

– Ну что же, молодой сэр, нынче моя сестра сделалась девкой. Она скорее ляжет под кого попало, чем станет трудиться ради хлеба насущного. Где собираются шлюхи, там вы ее и найдете. – Суитер вытащил из углей заготовку, уже раскаленную добела, и положил конец разговору, взявшись за молот; снопы жалящих искр долетали до них и за порогом кузни.

Роб с Цирюльником направились вдоль побережья, и тут на целую неделю зарядили дожди. Но однажды утром они выбрались из-под повозки, из своих отсыревших постелей, увидели, что день наступил теплый, небо безоблачное, солнце светит ярко – и тут же позабыли обо всем, кроме блаженного ощущения свободы.

– Давай-ка прогуляемся по миру, с которого смыты все грехи! – радостно воскликнул Цирюльник, и Роб безошибочно угадал, что он хочет этим сказать: да, Роба подгоняет тревога и желание во что бы то ни стало отыскать своих братьев и сестру, но он молод, здоров, он живет и может насладиться таким чудесным днем.

Они громко, восторженно пели: и церковные псалмы, и похабные песенки, а в перерывах трубили в рог, и пение куда громче возвещало об их присутствии в этих краях. Они медленно продвигались по тропинке в лесу, погружаясь попеременно то в тепло солнечных лучей, то в прохладу свежей зелени.

– Чего еще ты можешь желать! – произнес Цирюльник.

– Оружия! – не раздумывая, выпалил Роб.

– Оружие тебе покупать я не стану, – отрезал Цирюльник. Улыбка сошла с его лица.

– Но мне ведь не обязательно нужен меч. А вот кинжал – это вполне разумно, на случай, коль на нас нападут.

– Всякий разбойник сперва подумает хорошенько: мы крепкие люди, с нами не так легко справиться, – сухо ответил Цирюльник.