|
Вделанный в переплет некрупный аметист очевидно служил хранилищем энергии, нужной для работы каких-нибудь активных чар, которые у подобных артефактов имелись практически в обязательном порядке. Сидящий на деревянной скамейке в полисаднике ближайшего дома мужик лет тридцати, облаченный в лапти и грубую одежду из серой некрашеной ткани, оживленно листал внушающую уважение своей толщиной магическую книгу, периодически слюнявя палец и глупо хихикая. Сначала Андрэ подумал, что это кто-то из бойцов его бывшего подчиненного, что абсолютно непритязателен в одежде, верен своим крестьянским корням или вообще ударился в аскетизм…Но едва ли не машинально брошенный взгляд на ауру показал, что одаренному та уж точно не принадлежит. Самый обычный человек, можно сказать эталонный житель сибирской глубинки, что почему-то листает английский гримуар и смеется как ненормальный. Заинтересовавшись такой загадкой природы и заподозрив не скрытую одержимость, так по крайней мере ментальные травмы от сработавшей системы защиты, Андрэ без тени сомнения перемахнул невысокий декоративный заборчик, подошел к крайне увлеченному своим делом читателю, перегнулся через его плечо, узрел крайне талантливо сделанный карандашом набросок, изображавший трех очень занятых друг другом женщин, у которых из одежды на всю компанию имелся один лифчик и две подвязки…А после мага-воздушника внезапно очень больно ударила земля, что как-то вдруг встала на дыбы и устремилась ему навстречу.
— Атас! Тревога! Все сюдааа!!! — Надрывался где-то вверху тот самый мужик со сборником похабных картинок, каким-то умельцем замаскированным под гримуар. Одновременно с этим он пытался Андрэ мутузить, и нельзя сказать, что совсем безуспешно. Удары кулаков и ног, обрушивающиеся на голову и тело молодого аэроманта с частотой дождевых капель в сильный ливень, заставляли трещать кости и причиняли нешуточную боль. — Невидимкаааа!!! Андрэ страдал, недоумевал и злился одновременно, однако прекратить процесс своего избиения официальный младший магистр почему-то не мог. Надежнейший комплект защитных амулетов и выполняющая функции брони униформа аэроманта пятого ранга будто бы вдруг превратились в обычные тряпки, ничуть не лучше крестьянской одежды и напрочь отказывались защищать своего хозяина! Вернее, мундир-то еще несколько смягчал обрушившиеся на него удары, но по нему почти мгновенно прекратили лупить, а когда все-таки попадали, то отказывающаяся рваться ткань глубоко вминалась вместе с плотью. Переместившийся почти целиком на голову настоящий шквал из кулаков серьезно так мешал аэроманту сосредоточиться и подумать хоть о чем-нибудь еще, кроме прикрывания лица своими руками. Буквально весь мир Андрэ заслоняла собой ослпепительная боль. Нанесенный буквально на одних только инстинктах удар покорного его воле ветра, попытавшийся унести наглеца куда подальше, разметал полисадник на части, но привел лишь к тому, что и самого Андрэ и вцепившегося в него будто клещ простолюдина пару раз перевернуло. Хлестанувшая буквально вслепую вокруг молния так никуда и не попала, лишь окончательно уничтожив зеленые насаждения. Попытке банально позвать на помощь мешали разбитые в кровь губы, прикушенный язык и твердо прописавшийся во рту грязный лапоть. — Пвуааа! — Наконец Андрэ сообразил окутать разрядами электричества всего себя целиком, и пусть они были лишены поражающей мощи полноценных молний, но чтобы повредить ничем не прикрытым ногам и рукам этого хватило. Наконец-то получивший передышку аэромант с нечленораздельным воплем боли и гнева взмыл в небо свечкой. Обильно стекающая на глаза кровь мешала ему видеть, однако, оставшуюся на земле нечеткую фигуру своего мучителя на земле он все-таки углядел, и немедленно обрушил на неё магический удар, обязанный разорвать наглого простолюдина на клочки, те изжарить в прах, а прах перетереть до полного исчезновения. Но чары, которыми можно было бы при удаче сломать какого-нибудь легкого голема или сбить летучую лодку, не достиг своей цели, наткнувшись на преграду защитного барьера. |
