Наверняка присутствует некая доля страха перед замкнутыми жизненными пространствами, замкнутыми не геометрически, а временно и целево, — то, что я называю судьбобоязнью, фортунофобией.

У всех почти Недотяг это есть... А у Мокрых Спичек часто немалую роль играет еще и повышенная умственная утомляемость. Недостаточность мозгового тонуса. Батарейки сосредоточения садятся чересчур скоро.

— А почему?

—  Разбираться надо, понаблюдать-поискать-посоображать. Может быть, основа всего затыка — лишь недобор свежего воздуха и движения. Может быть, простая непривычка к длительному сосредоточению — как нетренированность и недоразвитость мускулатуры.

А может — нехватка эмоциональности, неподключенность воображения, неумение жить игрово, мыслить творчески.

— Жертва детсада, школы, системы?

—  Как все мы, но в разной мере и форме... Еще одна весьма вероятная причина незажигания — отсутствие сверхзадачи, общей руководящей цели, объединяющей доминанты: зачем — когда это есть, даже и сырые дрова словно бензином облиты...

Александр, сразу пожелание.

Привыкни заниматься любым делом с часами перед собой, чтобы как можно точнее отслеживать время, проходящее от начала работы до начала снижения внимания и интереса к ней, падения сосредоточенности и побуждения отвлечься.

Возможно, окажется, что время это — довольно постоянная величина, мало зависимая от чего бы то ни было. Если так — значит, таков ритм твоего мозгового тонуса, присущий тебе внутренний цикл, и имеет смысл с ним посчитаться.

Бывает нередко у взрослых людей детский тип внимания, который можно назвать спринтерским, короткодистантным: очень недолгое удержание на одном предмете или деле, быстрая утомляемость, потребность в частых переключениях-отвлечениях.

Для рабочих требований взрослой жизни и особенно для умственной работы и учебы такое внимание, разумеется, неудобно. Дистанции, которые надлежит проходить мозгу при запрограммированных умственных нагрузках, как правило, стайерские, а то и марафонские, с природой психики не церемонящиеся: школьный урок обычной продолжительности даже и для взрослого утомителен, слишком долог.

Как же быть спринтеру, инфантилу внимания?..

Многие не находят ничего лучшего, как сходить с дистанции, часто еще со школы — бросают, где попало болтаются, нигде не удерживаются, оказываются на обочине жизни... Могут и подняться, но только не там, где требуются длительные трудовые напряжения, а где все решают спонтанность и интуиция, наития и авантюры. Светская жизнь, торговля, политика и криминальная сфера могут неожиданно стать подходящими областями для проявления их талантов.

Другие приноравливаются к длинномерное жизненных задач единственно возможным для спринтера способом: короткими перебежками. Находят свой ритм отвлечений и возвращений, напряжений и расслаблений — как сердце, главный наш марафонец...

Два великих умения — отдыхать и общаться — помноженные на упрямство, могут сделать спринтера жизни отменным стайером.

Таким спринтером-стайером, пульсовиком жизни был мой отец Лев Леви, ученый-металлург с мировым именем. Веселый сангвиник, он не мог ни слушать длинную речь, ни музыку, сколь угодно прекрасную, ни читать книгу дольше двух-трех минут: начинал вянуть, скучать, засыпать...

Вода движется только вниз, огонь — только вверх: вода останавливается у преград, а огонь пожирает их и усиливается. Так и люди: одни не завершают начатого из-за препятствий, другие же из-за их отсутствия. Человек-вода никогда не поймет человека-огня, но погасить может...

 Переключался разными способами: от качанья ногой и дерганья себя за ухо до искуснейших поворотов разговора, внезапных вопросов, записей попутных мыслей и анекдотов (литературный жанр, рассчитанный исключительно на детски короткое внимание и поэтому такой всепобеждающий).