Изменить размер шрифта - +
У Томаса замерло сердце, когда он понял, куда они попали. Это был тот самый зал с капсулами для гриверов, где они оказались после того, как вырвались из Лабиринта. Большие наблюдательные окна были по-прежнему разбиты, осколки усеивали весь пол. Около сорока продолговатых капсул, в которых гриверы отдыхали и заправлялись, выглядели точно так же, как и много недель назад — их, по-видимому, с того времени никто не открывал. Тогда поверхность этих гривер-гробов была белой и блестящей, но теперь на ней лежал мохнатый слой пыли.

Будучи членом ПОРОКа, Томас провёл в этом зале бесчисленные часы и дни, создавая Лабиринт. Его снова охватил стыд за содеянное.

Бренда указала на ведущую вверх железную лестницу. Томаса передёрнуло при воспоминании о спуске по вымазанному гриверской слизью жёлобу. Ведь они могли бы попросту спуститься по лестнице!

— А почему здесь никого нет? — недоумевал Минхо, озираясь по сторонам. — Если они держат этих людей здесь, то где же охрана?

— А Лабиринт на что? — возразил Томас. — Нам ведь тоже понадобилось немало времени, чтобы найти путь наружу.

— Ну, не знаю... — протянул Минхо. — Нутром чую — здесь что-то не так.

Томас пожал плечами.

— Ладно. Здесь нам ловить нечего. Если только тебе не пришло в голову что-нибудь толковое, то двигаем дальше. Надо дело делать.

— Тоже скажешь... — вздохнул Минхо. — Ни фига мне не пришло.

— Тогда уходим.

Томас принялся карабкаться по перекладинам, за ним полезли остальные.

Лестница привела их в другую знакомую комнату — ту самую, где находился компьютер, в который они ввели кодовые слова и выключили гриверов. Тогда здесь ещё был Чак — перепуганный, но мужественно преодолевающий свой страх. Настоящий храбрец. А через час после событий в этом помещении он умер. Снова грудь Томаса сдавила боль утраты.

— Дом, милый дом... — пробормотал Минхо и указал на круглое отверстие в потолке. Дыра, выходящая к Обрыву. Когда Лабиринт функционировал как положено, её скрывала голограмма, изображающая бесконечное открытое пространство. Теперь, когда оборудование больше не работало, в дыру были видны каменные стены Лабиринта. К отверстию вела приставная лестница.

— Не могу поверить — мы опять здесь, — сказала Тереза, останавливаясь рядом с Томасом. Звук её голоса — глухой, словно в подвале — перекликался с пустотой в его душе.

И по не совсем понятной причине простое замечание девушки вызвало у Томаса чувство, что наконец-то он и Тереза получили возможность загладить свою вину, исправить то, что натворили. Теперь они здесь как спасители, а не как убийцы. Ему всей душой хотелось поверить в это.

Он повернулся к ней:

— Кто бы мог подумать, правда?

Она улыбнулась — впервые за... Он не смог вспомнить, за сколько времени.

— Кто бы мог... — отозвалась она.

Томас многого не помнил; он не помнил ни своей жизни, ни роли, которую играла в ней Тереза, но она была здесь, с ним, и помогала ему. Чего ещё желать...

— Вам не кажется, что будет лучше, если мы отправимся наверх? — спросила Бренда.

— Кажется, — согласился Томас.

Он пошёл последним. Вскарабкался по лестнице, встал на краю, а затем ступил на две доски, перекинутые с края гривер-дыры на Обрыв. Под ним простиралась рабочая зона, сейчас погружённая во тьму, а прежде выглядевшая как бездонная голубая пропасть.

Взгляд Томаса упал на Лабиринт, и юноша вынужден был остановиться.

Там, где когда-то простиралось синее небо, виднелся только тоскливый серый потолок.

Голограмма, изображавшая высоченную отвесную скалу, пропала, и на этом месте теперь была лишь прозаическая стенка, выкрашенная чёрной краской. Но вот от вида массивных стен Лабиринта у Томаса перехватило дыхание.

Быстрый переход