– Отлично. Очень хорошо. Один есть. Какой твой любимый цвет?

Что-то зазвенело.

– Проклятье! Черт побери!

– Что?

– Вульф здесь!

– Это какая-то ошибка.

– Эта штука показывает, что она здесь, черт побери!

– Покажи.

«Синий !» – кричал он в тишину.

– Он ответил. Видел?

– Да, видел! Ну, и что из этого? Нам надо уходить. Нам надо уходить.

– Уил, я хочу, чтобы ты задумал число между единицей и сто.

– О, боже.

– Любое число, какое хочешь. Давай.

«Я не знаю …»

– Сконцентрируйся, Уил.

– Сюда идет Вульф, а ты тыкаешь зондом не в того парня. О чем ты только думаешь?

«Четыре, я выбрал четыре …»

– Четыре.

– Я видел.

– Молодец, Уил. Еще два вопроса. Ты любишь свою семью?

«Да, нет, что за …»

– Она уже рядом.

«У меня нет… наверное, да, то есть все любят …»

– Подожди, подожди. Ладно. Я вижу. Господи, ничего не понять…

– Еще один вопрос. Зачем ты это сделал?

«Что… я не …»

– Простой вопрос, Уил. Зачем ты это сделал?

«Что я сделал сделал сделал …»

– Очень спорно, я бы сказал. Все указывает на восемь разных сегментов.

«Я не понимаю о чем вы я ничего не делал клянусь я никогда никому ничего не делал только только однажды я был знаком с девушкой …»

– Вот.

– Да. Да, верно.

На его рот легла ладонь. Давление на глазное яблоко усилилось, как будто его высасывали. Они вытаскивают его глазное яблоко. Нет, это игла, ее вынимают. Он пронзительно вскрикнул, возможно. А потом боль ушла. Чьи-то руки подняли его. Он ничего не видел. Он плакал по своему несчастному, измученному глазу. Но тот был на месте. На месте.

В тумане замелькали неясные тени.

– Что, – сказал Уил.

– Коарг медисити найтен коменс, – сказала тень повыше. – Вставай на ноги.

Уил зажмурился, озадаченный.

– Ш-ш, – сказала тень пониже. – Может, это все же он.

* * *

Они наполнили раковину и ткнули его лицом в воду. Он вынырнул, судорожно хватая ртом воздух.

– Не намочи его одежду, – сказал высокий.

Он был в туалете. В аэропорту. Он прилетел в три ноль пять вечера из Чикаго. В самолете место у прохода занимал крупный мужик в гавайской рубахе, и Уил никак не мог его разбудить. В аэропорту туалет был закрыт на уборку, но уборщик снял табличку, и Уил со всех ног припустил к заветной двери. Он подскочил к писсуару, расстегнул брюки и испытал непередаваемое облегчение.

Дверь открылась. Вошел высокий мужчина в бежевом пальто и с красивыми глазами. В туалете было по меньшей мере с полдюжины свободных писсуаров, но мужчина встал рядом с Уилом. Летели секунды, а незнакомец все не пи сал. Уил, на высокой скорости опорожнявший мочевой пузырь, ощутил в душе сострадание к бедняге. У него такое случалось.

Дверь снова открылась. Вошел еще один мужчина и запер дверь.

Уил заправил свое хозяйство в брюки. Он посмотрел на мужчину рядом с собой и подумал – как забавно это выглядит в ретроспективе, – что, что бы тут ни случилось, какую бы опасность ни нес с собой тот тип, что сейчас вошел в общественный туалет и запер дверь, он, Уил, и высокий мужчина в пальто по крайней мере заодно.