Мы остановились перекусить, и я уверенно держал свою маску.

Когда мы почти добрались до дома, зазвонил телефон, и на экране появилось имя Эйприл. У меня в животе образовался узел, я выключил радио, и фальшивое, но очаровательное пение Шей прекратилось.

— Да? — ответил я.

Поначалу Эйприл ничего не говорила. Все, что я слышал, — безудержные рыдания. Что за черт?

— В чем дело? — спросил я.

— Ты! — воскликнула она. — Ты это сделал. Это твоя вина, — кричала она, срывая голос.

Погодите, что?

Она кричала в трубку о том, что после нашего ухода у него случился еще один обширный приступ и остановка сердца.

Он умер через тридцать минут после того, как я вышел из больницы. Телефон выпал из моей руки и ударился о коврик.

— Что такое? — спросила Шей, глядя в мою сторону. — В чем дело?

— Мой отец, — выдавил я.

— Да? Что случилось? Он в порядке? Нам нужно вернуться?

— Нет, — я покачал головой, чувствуя, как к горлу начинает подниматься кислота. — Он умер.

* * *

Мне пришлось позвонить маме, чтобы сообщить ей новости об отце. Узнав о случившемся, она заплакала — заплакала так, словно у нее отняли часть души. Так же как плакала Эйприл. Даже после всего, через что этот мужчина заставил пройти мою мать, у нее все еще хватало слез, чтобы его оплакивать.

Я не плакал. Я должен был сломаться, но не сломался. Я не чувствовал грусти. Я не расстроился. Я не чувствовал себя подавленным.

Я вообще ничего не чувствовал.

Онемение поглотило меня целиком.

Шей отвезла меня к себе домой, и я видел, как она переживает, но ничего с этим не делал. Я не мог говорить. Слова казались слишком утомительными.

Она сидела передо мной на кровати, а я смотрел вперед — в одну точку.

— Как я могу тебе помочь? — спросила она, проводя руками вверх и вниз по моим бедрам. — Что мне сделать?

Я покачал головой.

Ничего. Она ничего не могла сделать.

Так бывает. Иногда все, что можно сделать, — сидеть на одном месте. Мы сидели.

Мы легли.

Она уснула.

Я — нет.

Глава 6

Шей

Он молчал больше суток.

Когда мать Лэндона позвонила ему, чтобы узнать, как он, мне пришлось ответить за него, потому что Лэндон не вставал с кровати. Она была за границей и изо всех сил старалась успеть на ближайший рейс, но даже в таком случае она оказалась бы здесь не раньше завтрашнего дня.

— Что нам делать? — прошептала Рейн, пока она, Хэнк, Эрик и я сидели в гостиной. — Ему нужно что-то съесть. Он не выходит из комнаты с тех пор, как вы приехали.

— Я знаю, но он не двигается с места. Он не разговаривает. Он словно окаменел. Я была удивлена, когда он встал, чтобы пойти в туалет, — ответила я.

— Его отец был придурком, — проворчал Хэнк. — Он обращался с Лэндоном как с дерьмом.

— Да, но он все равно его любил, — ответила я.

Эрик нахмурился и почесал затылок. Он учился в Висконсине и примчался сразу же после того, как Рейн сообщила ему о том, что произошло. Грейсону пришлось задержаться — он решал некоторые личные проблемы, но тоже собирался приехать как можно скорее.

— Я боюсь, что это отразится на нем, на его психике. Вы знаете, чем это может обернуться для Лэндона. Он прошел через столько дерьма, и наконец ему стало лучше. Он шел на поправку, но я чувствую, что случившееся может свести его прогресс на нет, — сказал Эрик. — Он зашел так далеко, но черт возьми. Это тяжело. Я не знаю, сможет ли он все это выдержать.