«Есть в русских душах, — писал писатель и философ Федор Августович Степун, при Временном правительстве начальник политуправления Военного министерства, — какая-то особая жажда больших событий — все равно, добрых ли, злых ли, лишь бы выводящих за пределы будничной скуки. В русских душах почти всегда живет искушение послать все к черту, уйти на дно, а там, быть может, и выплеснуться неизвестно как на светлый берег. Эта смутная тоска по запредельности редко удовлетворяется на путях добра, но очень легко на путях зла».

Временное правительство в марте семнадцатого года освободило солдат от обязательного исполнения религиозных обрядов и таинств. Из солдат православного вероисповедания на Пасху 2 апреля причастился лишь каждый десятый. А ведь годом раньше причастились почти все…

«Толпы серых солдат в распоясанных гимнастерках и шинелях внакидку праздно шатались по Петрограду, — вспоминал очевидец. — С грохотом проносились тупорылые броневики и набитые солдатами и рабочими грузовики: ружья наперевес, трепаные вихры, шальные, злые глаза… Мозги набекрень, стихийное “ндраву моему не препятствуй”, хмельная радость — “наша взяла”, гуляем и никому ни в чем отчета не даем…»

Министерство путей сообщения докладывало: солдаты создают «совершенную невозможность пользоваться дорогами; имеются донесения о случаях насильственного удаления пассажиров солдатами из вагонов, некоторые пассажиры, лишенные возможности выходить в коридор вагона, вынуждены отправлять естественные надобности в окно, женщины впадают в обморочное состояние». Окна в вагонах были разбиты. Отопление не работало. Переполненные поезда шли медленно. Скорость перевозки грузов — три версты в час. Это скорость пешехода.

Советская власть пыталась подчинить себе армию. Но Вооруженными силами управляли из Ставки Верховного Главнокомандования, которую возглавлял генерал-лейтенант Николай Николаевич Духонин.

Убийство главкома

Осенью семнадцатого года противники большевиков надеялись, что армейское командование легко подавит ленинский мятеж в Петрограде. В распоряжении начальника штаба Ставки Верховного главнокомандующего генерал-лейтенанта Николая Николаевича Духонина все еще находилась огромная армия. Ставка с 1915 года располагалась в Могилеве, далеко от Петрограда.

Но генерал Духонин погибнет одним из первых в разгорающейся Гражданской войне. Вслед за ним уйдут в мир иной и другие крупные военачальники. Военное счастье окажется на стороне тех, кто до Гражданской и погонов-то не носил…

«Войска перестали быть войсками, — записал в дневнике профессор Юрий Готье. — Никакая опасность и никакой ужас в будущем не устранены и не устранимы, пока 15 миллионов мобилизованных, но деморализованных дикарей продолжают существовать в качестве русской армии. Россия потеряла возможность защищать самое себя».

Николай Николаевич Духонин за две недели до Октябрьской революции стал начальником штаба Ставки Верховного Главнокомандования, а после революции, разгона Временного правительства и бегства Керенского согласно Полевому уставу русской армии принял на себя обязанности Верховного главнокомандующего.

Генерал Духонин был прекрасным штабистом. По отзыву Керенского, «широко мыслящий, откровенный и честный человек, далекий от политических дрязг и махинаций», Духонин демонстративно не желал заниматься политикой. Но в 1917 году это была должность не для профессионального военного без политического опыта и политических амбиций. Генерал хотел исполнять свой профессиональный долг — командовать армией, но он не сумел ни сохранить контроль над вооруженными силами, ни спасти самого себя.