Похоже, что…
Перехватив тревожный взгляд жены, он предпочел сменить тему:
– Ты не знаешь, где мои кроссовки?
– Кроссовки?
– Они все носят кроссовки, вся бригада. И постоянно меня подкалывают, все не могут решить, какое у меня будет прозвище: V8 или Малдер.
– Тебе незачем под них подстраиваться в одежде, милый.
– Я просто хочу прижиться в бригаде, только и всего.
Он наклонился и ласково погладил Селину по животу:
– Сегодня ночью я почувствовал, как она шевелится. Ты прижалась ко мне, и эта разбойница пару раз лягнула меня в спину.
– Вик… У меня срок всего четыре месяца, ты ничего не мог почувствовать. Говоришь, разбойница?
– Только девчонки начинают так рано лупить папочку. Еще не родилась, а уже прямо тигрица.
– Это будет мальчик.
Кончиком указательного пальца Вик обвел контур ее грудей.
– Но ведь есть же результаты УЗИ, – шепнул он. – Этого достаточно…
– Нет! Надо подождать! Да и все равно ничего там не видно!
– Мне, наверное, будет тебя ни за что не убедить, даже такую полусонную.
Она приподнялась и принялась теребить волосы у него на груди. Он смотрел на ее тонкие, длинные руки. Ему нравилось за ними наблюдать и угадывать по их движениям все ее тайные намерения.
– Знаешь, я передумала насчет имени, – прошептала она.
– Ну-ка, ну-ка.
– Как думаешь, может быть, назвать его Тао, как моего деда?
– Тао? Это ты сегодня ночью придумала?
– Ага, странный сон приснился. Тао по-вьетнамски значит «созидание».
Он крепко прижал ее к груди:
– Хм… Симпатичное имя, Тао, такое мягкое, кругленькое, нежное… Его можно будет переделать в Тео или в Матео. Но все это напрасные хлопоты, потому что будет девочка.
Селина расплылась в улыбке, которая как-то слишком быстро потускнела. Словно защищаясь, она натянула на себя простыню. От матери-вьетнамки она унаследовала маленький рост, холодноватый блеск длинных черных волос, лукавые глаза и мягкий овал лица.
– Мне страшно, Вик.
– Ну пожалуйста, перестань психовать. И уж тем более не с утра.
– Да, но все это так… Крошечная квартирка, а снаружи людская толкотня. Как в огромном курятнике.
– А ты что-то имеешь против кур?
Она тихо ответила:
– У меня нехорошее предчувствие, и оно касается ребенка.
Он нежно взял в руки ее маленькие кулачки:
– Предчувствие… Опять…
– Что бы ты ни говорил, а мне все равно так кажется.
Селине все время хотелось, чтобы ее успокаивали. Она с самого начала переживала свою беременность как испытание, как крест, который надо нести. «Ребенок не шевелится, ребенок не дышит, он, наверное, родится неполноценным». Тогда Вик принялся тихонько, нараспев ее уговаривать:
– О’кей, значит, надо сделать еще одно исследование. В четыре месяца бывает, что на УЗИ косточки носа не просматриваются. Маленький укол в живот, чтобы набрать чуть-чуть околоплодной жидкости и удостовериться, что у плода нет врожденных заболеваний. Они же не станут протыкать ему голову или дырявить желудок. В наше время почти все мамочки через это проходят. Договорились?
– Всегда есть крохотная вероятность, что что-то пойдет не так.
– Но она ничтожна!
– Ты отвезешь меня в понедельник?
Вик чуть отстранился:
– Посмотрим, малышка, если смогу. Я ведь всего три недели на службе. Представь себе, что будет, если не явлюсь!
– Значит, не отвезешь. |