Погода портилась — определенно надвигалась гроза. Взглянув на небо, Поль Тэней заскочил в омнибус, и вовремя — хлынул дождь.

К своим шестидесяти годам владелец типографии в Пти-Монруж был еще крепок — от коренастой фигуры веяло грубой силой, волосы, правда, поредели, но седина проступила только на висках, щеки же вечно покрывала черная щетина на вид суточной давности, даже если он пять минут назад чисто выбрился. На красном мясистом носу с трудом удерживали равновесие очки. Печатники и подмастерья ласково звали его за глаза Борода-в-три-ряда.

Ливень наконец утихомирился. Двор и улица перед Полем Тэнеем были пустынны. Он вдруг подумал, что автор телеграммы не уточнил, где именно будет ждать — внутри или снаружи. Возможно, при таком-то потопе, он предпочел спрятаться под крышей? Тем лучше, это упростит задачу. Поль потянул за ручку, и дверь открылась, явив взору темное помещение, загроможденное стопками картона. Грязные оконные стекла неохотно пропускали тусклый вечерний свет. Поль окинул взглядом стол, заваленный бумажным хламом, стеллажи с папками, длинный верстак у стены.

— Эй! Есть тут кто-нибудь?

Он услышал чье-то дыхание.

Со спины слева надвинулась тень.

Поль Тэней резко обернулся…

Среда 5 июля

Выйдя от профессора Мортье, Жозеф от души наподдал ногой мусорному ведру у крыльца. Он был в ярости. Его отправили на другой конец столицы, велев доставить профессору словарь древнегреческого языка, — и на все про все пожаловали каких-то шестьдесят сантимов! Раньше, до предательства Айрис, ему бы разрешили нанять фиакр, но теперь месье Мори всячески намекал, что управляющий впал в немилость.

Жозеф угрюмо направился к остановке омнибусов. Кондуктор сидел на подножке желтой колымаги и докуривал сигарету, созерцая мыски собственных ботинок.

— Еще не отправляемся? Я успею купить газету? — спросил Жозеф.

Кондуктор сплюнул, не выпуская из зубов окурка.

— Отчаливаем через две минуты, парень.

Жозеф бросился к газетчику, у лотка ненароком толкнул престарелого господина, покупавшего свежий выпуск «Фигаро», услышал в свой адрес «Грубиян!», извинился и с «Пасс-парту» подмышкой запрыгнул в омнибус. Важно было как можно раньше занять уютное местечко, чтобы, отгородившись газетой от мира, совершить путешествие со всей приятностью. Маршрут он уже знал вдоль и поперек — бульвары и улицы, становящиеся все респектабельнее по мере приближения к центру города, ничего интересного.

Омнибус маршрута Плезанс — Ратуша набрал ход.

— Жарковато, — высказался пассажир по соседству.

— Гнусная погода, чего уж, — покивал Жозеф.

— В газетах пишут, опять ожидаются дожди.

— Кто ж нынче газетам верит…

На антресольном этаже Национальной библиотеки дежурили пожарные — облокотившись на перила балкона, со скучающим видом наблюдали сверху за дорожным движением. Через открытые окна в читальном зале видно было бездельничающих служащих; один, правда, был очень занят — точил карандаш. В небе толкались свинцово-серые тучи, перекрывая путь солнечному свету и оправдывая предсказания газет. На остановке ломовая лошадь с любопытством сунула морду в салон.

— Э, я имею право брать на борт только двуногую скотину, принцесса, — сообщил ей кондуктор. — Два места внизу! Номер семь, номер восемь!

Лошадь со вздохом отвернулась, а тройка в упряжке желтой колымаги заложила вираж и с оглушительным грохотом поволокла омнибус по авеню. На каждой остановке пассажиров прибывало, они делали знак кучеру и, поднимаясь в салон, покупали у кондуктора номерок. Вскоре все места были заняты. Кондуктор, заступив проход очередному желавшему прокатиться, философски заметил;

— У нас в омнибусах как в литературе — тех, кто пишет, много, а тех, кого читают, мало, — и дернул за шнурок звонка, извещая кучера о том, что салон заполнен.