Еще никогда Элен не было так плохо, а мысль о том, что отец сейчас дома ждет ее объяснений, приводила Элен в отчаяние. Она никому не хотела бы говорить о том, что произошло между нею и Домиником в больнице, но не видела способа избежать разговора.
Шумный поток машин проносился мимо. Элен медленно бродила по набережной, потом зашла в кафе и выпила чашку чая. День уже клонился к вечеру, когда она, наконец, подъехала к дому. Едва только такси остановилось, отец в волнении сбежал по ступенькам крыльца, чтобы помочь дочери выйти из машины.
– Слава Богу! – бормотал он, увлекая Элен к парадной двери. – Ты хотела, чтобы у меня случился сердечный приступ?
Элен грустно улыбнулась. Отец всегда казался ей таким непробиваемым.
– Извини, что заставила тебя беспокоиться… – начала она, но Филипп Джеймс остановил ее.
– Беспокоиться? – возмутился он. – Элен, ты понимаешь, что говоришь? Ты же покинула больницу полтора часа назад!
– Ты уже звонил туда? – устало спросила она.
– Конечно. Где ты была?
– Я гуляла… бродила по набережной.
– По набережной? – Отец вдруг побледнел. – Боже мой, Элен, уж не думали ли ты…
– Кажется, да, – тихо призналась Элен. – О, папа, я так несчастна!
И она разрыдалась.
Три часа спустя в доме Джеймсов на Барбари-Сквер раздался звонок в дверь. Элен уже была в постели, но не спала, несмотря на снотворное, которое ей дал отец, уходя с Изабеллой на официальный обед в Гилдхолл.
За эти несколько часов, которые прошли с момента ее возвращения, Элен изменила свое отношение к отцу. Он был с ней добрым, внимательным, понимающим и девушка поняла, что, как и всякий отец, он искренне заботится о ее счастье.
Услышав звонок в дверь, Элен села на кровати и посмотрела на часы. Они показывали десять тридцать. Кто мог прийти в столь поздний час? Если только чего-то не случилось с отцом или мачехой…
Она встала и набросила на плечи зеленый шифоновый пеньюар. Он как раз оказался под рукой, а другую одежду было некогда искать. У Бесси был выходной, Элен была в доме одна, но мысль о грабителе даже не пришла ей в голову.
Она легко сбежала вниз по лестнице, пересекла холл и приоткрыла дверь на длину цепочки. И тут у нее вырвался возглас удивления. На пороге, тяжело опираясь на палку, стоял Доминик Лайалл.
– Привет, Элен, – сказал он, и ей показалось, что глубокие складки в уголках рта, которые она заметила раньше, стали еще резче. – Можно мне войти? Я хотел бы поговорить с тобой.
Элен облизнула пересохшие от волнения губы и прикрыла дверь, чтобы снять цепочку. Потом она отступила в сторону, пропуская, Доминика в дом. Только когда он вошел, Элен осознала, в каком неподобающем одеянии стоит перед ним, и воскликнула:
– Я только схожу наверх и переоденусь.
– Нет! – Он протянул руку и перехватил Элен, прежде чем она успела убежать. – Нет, не уходи. Мне нравится, как ты выглядишь.
Щеки Элен запылали.
– Доминик…
– Мы можем где-нибудь поговорить? – Судорога боли пробежала по его лицу. – Нельзя ли мне… присесть?
– Конечно, конечно. Обопрись на меня.
В ее глазах читалось беспокойство и озабоченность, но Доминик отрицательно покачал головой.
– Я думаю, это лишнее, – ответил он, но Элен заметила, как тяжело он опирался на палку, пока шел в гостиную.
Элен включила свет и замешкалась у двери. Доминик, прихрамывая, приблизился к широкому дивану и с явным облегчением опустился на него. Потом он взглянул на Элен, и смущение опять охватило ее. |