— Я просто хотел проверить, знаешь ли ты, что носить ребенка придется девять месяцев. Решив обзавестись большой семьей, тебе придется кормить одного младенца, а вынашивать другого.

Сколько хлопот доставят дети, если будут появляться на свет один за другим, подумала Шимейн.

— Тогда, пожалуй, спешить не следует, чтобы наши дети насладились всеми прелестями младенчества и детства.

Гейдж кивнул:

— А мы — маленькими родительскими радостями. Это очень важно — заботиться о ребенке, растить его терпеливо, с любовью, чтобы в своей семье он ничего не опасался и чувствовал себя желанным. Пожалуй, мадам, заводить ораву неуправляемых проказников неразумно.

Шимейн улыбнулась, проведя пальцем по смуглой щеке мужа.

— Любимый, Эндрю — живое свидетельство твоей мудрости, и я готова следовать твоим советам в воспитании второго ребенка, только, боюсь, не справлюсь с искушением и безнадежно избалую малыша.

— В этом нет ничего дурного, но я бы не хотел, чтобы новорожденный стал для тебя главным членом семьи. В конце концов, дорогая, надо иногда позаботиться и о муже!

— А я и не собиралась забывать о нем, — возразила Шимейн. — Мои соски набухают при одном напоминании о тебе. — Блеснув глазами, она коснулась налившейся груди ладонью. — Посмотри, что ты со мной делаешь!

Гейдж коснулся кончиками пальцев затвердевших бусинок, вызвав у Шимейн вздох удовольствия.

— Я уже говорил тебе, как ты прекрасна в собственной одежде? — пробормотал Гейдж, касаясь губами лба жены. — Когда ты надевала платья Виктории, я любовался тобой и был доволен, что они тесны в груди, но твои наряды лучше подходят тебе.

— В них по крайней мере я в состоянии дышать, — призналась Шимейн и прижалась грудью к ладоням Гейджа.

— Но без одежды ты становишься неотразимой, — прошептал Гейдж.

Шимейн ответила ему нежной улыбкой.

— И вы тоже, мистер Торнтон. — Она провела ладонью по бокам мужа и восхищенно коснулась упругих мышц бедер. — Такой соблазнительной спины и того, что пониже, я еще никогда не видела…

— По всей вероятности, тебе не представлялось шанса увидеть другие спины. И не представится, — усмехаясь, заявил Гейдж.

— Верно, — согласилась Шимейн, — но я способна оценить красоту.

— Морис выглядит недурно. Меня можно сравнить с ним?

Слегка отстранившись, Шимейн нахмурилась.

— Трудно сказать, мистер Торнтон. Морис — привлекательный мужчина…

Гейдж пренебрежительно фыркнул.

— Да вы ревнуете, сэр! — воскликнула его жена.

— Я воочию убедился, как хорош собой ваш жених, — сухо заметил Гейдж, скрестив руки на груди и подняв глаза к потолку. В этой позе он выдержал всего мгновение — смех Шимейн заставил его опустить гордо вздернутый нос. — Значит, вы цените во мне только спину и то, что пониже ее?

Тесно прижавшись к нему, Шимейн нежно прошептала:

— Разумеется, нет, сэр. Некоторые части вашего тела я нахожу гораздо более заманчивыми, но, боюсь, вы сочтете меня бесстыдницей, узнав о моих привязанностях…

Безмерно довольный, Гейдж снова обнял ее, отметив, что намек Шимейн не оставил его равнодушным.

— Разве я никогда не побуждал вас быть смелее, мадам? Не стоит ли нам исследовать предмет вашей привязанности?

Она втянула воздух сквозь сжатые зубы, словно предвкушая сказочное пиршество.

— Не искушайте меня, сэр! Подождем до вечера.