— Это из Ницше. «Так говорил Заратустра».

— Угу. Он мне так и сказал. Но кто, кроме этого придурка, читал Ницше? Ну и тебя, конечно, — добавил он с улыбкой.

Жанна улыбнулась в ответ. Неприятное ощущение прошло.

— А ты бы ему ответил: «Величие человека в том, что он мост, а не цель». Это продолжение того же фрагмента. Хотя я согласна, что от Ницше в расследовании толку мало.

— Мне нравится, когда ты так делаешь.

— Как — так?

— Массируешь себе затылок, запустив пальцы под волосы.

Жанна покраснела. Тэн огляделся, словно боялся, что их подслушивают. Потом наклонился к ней:

— Может, как-нибудь поужинаем вместе, а?

— Со свечами и шампанским?

— Почему бы и нет?

Им подали горячее. Тэну — говяжье филе «Россини», а Жанне — карпаччо из тунца. Она отодвинула тарелку.

— Похоже, я перейду сразу к чаю.

— Так что насчет ужина?

— Ты ведь уже как-то попытал удачу. Даже не раз?

— Как говорит Одри, «прошлое — чистая тоска».

Жанна рассмеялась. Ей нравился этот парень.

Его заигрывания хотя бы были бесхитростными. Без оттенка лицемерной грубости, как у других хищников. Напротив, в его смехе слышалась подлинная щедрость души. У него было что предложить. Эта мысль напомнила ей о другом.

— Извини.

Она покопалась в сумке. Взяла мобильный. Ни одного нового сообщения. Твою мать. Ощутив горький привкус во рту, она сглотнула. По-настоящему вопрос стоял так: почему она все еще ждет звонка? Все кончено. И она это знала. Но никак не могла в это поверить. Как говорят нынешние дети, «не догоняла».

6

На обратном пути Жанна обдумывала рассказ Тэна. Она завидовала ему. Завидовала тому, что дело досталось не ей. Тому, что убийство было таким кровавым. Напряженности и сложности подобного расследования. Она решила стать следственным судьей, чтобы раскрывать кровавые преступления. Ее целью было преследовать серийных убийц. Проникать в их смертоносное безумие. Бороться с жестокостью в чистом виде.

За пять лет работы в Нантерском суде ей доставались лишь жалкие мелкие происшествия. Торговля наркотиками, семейное насилие, махинации со страховками. А если она расследовала убийство, его мотивом всегда были деньги, спиртное или личная неприязнь.

Она пересекла Порт-Майо и поехала по проспекту Шарля де Голля в сторону моста Нейи. Из-за уличных пробок машина еле ползла. Вопреки собственному желанию Жанна почувствовала, как заработала ее память. Дело Франсуа Тэна пробудило одно воспоминание. Худшее из всех. Им-то и объяснялось ее призвание. Одиночество. Интерес к кровавым преступлениям.

Она стиснула руль и приготовилась к встрече с прошлым. Когда она думала о Мари, своей старшей сестре, ей всегда приходила в голову игра в прятки. Та, что так и не закончилась. В безмолвном лесу…

В действительности все было совсем не так, но в ее воспоминаниях водила именно она, Жанна. Считала, прижавшись лбом к дереву, зажав глаза ладошками. И в памяти вновь всплывали события — под звуки ее собственного голоса, бормотавшего: «Раз, два, три…».

Однажды вечером семнадцатилетняя Мари не пришла домой. Мать, одна растившая двух дочерей, забеспокоилась. Обзвонила всех подруг дочери. Ее никто не видел. Никто не знал, где она. Телефонные звонки убаюкали Жанну. Борясь с тревогой, она считала шепотом: «Десять, одиннадцать, тринадцать…». Сестра спряталась. Это игра. Вот и все.

На следующее утро пришли какие-то люди. Они говорили о вокзале Курбвуа, о парковке под насыпью. В безлюдном месте между ними и нашли Мари. Полицейские считали, что тело перенесли туда на рассвете, но убили девушку в другом месте, и… Больше Жанна ничего не слышала.