К этому моменту вернулись билеты. Он улыбнулся при виде отметки: "Годность подтверждаем". Теперь, если профсоюз астронавтов вздумает противиться его отъезду, против них можно будет возбудить обвинение сразу по трем статьям.

Итак, первый раунд за ним.

Но улыбка тут же угасла. Жалкая виктория над человеком, четырежды убившим.

"Главное сейчас, - подумал он, - не схлопотать неприятностей до того, как мы с Дженет ступим на борт корабля, чтобы вылететь завтра на Райскую планету. Это даст мне передышку на целый месяц".

Он заметил, что обильно потеет, и печально покачал головой: "Да, совсем уж не тот, прежний Меренсон, - он взглянул на свое сильное, крупное тело. - Поплыл. Уже не смогу выдержать серьезную драчку даже под гипнотической анестезией. - После подобной самокритики он почувствовал себя как-то лучше. - А теперь посмотрим фактам в лицо".

Зазвонил видеотелефон. Меренсон от неожиданности вздрогнул, затем взял трубку. Появившийся на экране человек сообщил:

- Господин Кладжи только что покинул Клуб астронавтов. У себя в комнате он пробыл не более четверти часа.

- Вам известно, куда он направляется?

- Сейчас он поднимается на борт воздушного такси. Пункт назначения вот-вот появится на табло. Минуточку... плохо видно... В...Е...Р... Ага, ясно, на Верфи.

Меренсон с угрюмым видом покачал головой. Возвращение Кладжи на Верфи, конечно, могло означать разное. Все это надо было тщательно взвесить как факт, интересный с разных точек зрения.

- Не следует ли устроить ему изрядную взбучку? - осмедомился этот человек.

Меренсон пребывал в нерешительности. Десять лет назад он, не задумываясь, ответил бы согласием. Бить первым - таков принцип легкой войны между двумя астронавтами. Но все дело в том, что он-то уже не был больше астронавтом. Он не смог бы все так легко объяснить, но чувствовал, что тут затрагиваются вопросы престижа. Если с Кладжи что-нибудь случится, это станет известно официально. И в этом смысле тот имел над ним явное преимущество. Действительно, если бы Меренсон попался на том, что предпринимает какие-то меры против этого человека, то могущественный профсоюз астронавтов разорил бы его. И наоборот, если бы Кладжи по собственной инициативе стал действовать против него, профсоюз все равно бы выступил в его защиту под предлогом, что идет на это в интересах своих членов.

Наконец Меренсон решился.

- Следите за ним и держите меня в курсе, - распорядился он.

Он допускал, что это всего лишь полумера. Но не стоило же рисковать всей карьерой из-за какого-то частного инцидента. Он запер кабинет и вернулся домой.

Дженет собирала багаж. Она его выслушала с каким-то рассеянным выражением в глазах и в конце концов высказала свое мнение:

- Неужто ты думаешь, что выиграешь подобным образом?

В её голосе слышалось нечто язвительное. Меренсон поспешил изложить свои доводы, добавив:

- Ты же прекрасно понимаешь, что я не могу так рисковать, как прежде.

- Речь идет не о риске, - уточнила она, - а о моральной стороне дела. - Она нахмурилась. - Мой отец всегда утверждал, что нынче никто не должен позволять себя унижать.

Меренсон смолчал. Ее отец был адмиралом флота и для неё - неоспоримым авторитетом по большинству вопросов. В сложившейся обстановке он скорее был склонен с ней согласиться, если бы не ещё одно обстоятельство.

- Самое важное сейчас для нас, - подчеркнул он, - это вылететь завтра вечером на Райскую планету. Если сейчас предпринять что-либо против Кладжи, то я рискую получить повестку в трибунал или даже представитель профсоюза потребует моей явки на заседание комиссии по расследованию... короче, сложилась ситуация неблагоприятная в целом.

- А действительно ли тот способ добычи лимфатического сока, который... ты навязал, наилучший?

Меренсон решительно кивнул:

- Ну конечно же! У нас сохранились архивы чуть больше, чем за триста лет.