И тут на балконе напротив появилась привлекательная блондинка. Мысли у Леся сбились и потеряли геройскую остроту. Затем поблекли, смешались, спутались и наконец разлетелись, как испуганные вороны. Мрачное настроение посветлело, а носитель настроения полностью сосредоточился на исчезновениях и появлениях блондинки. Когда она испарилась окончательно, оказалось, прошло не менее двух часов. По неоспоримому ощущению голода Лесь понял — самое время отправиться домой обедать.

Он встал с полу несколько одеревенелый, бросил последний взгляд на балкон визави, затем заглянул вглубь рабочей комнаты и замер.

Увиденное поразило его в самое сердце! На мгновение все физические и умственные компоненты вышли из повиновения. И сразу же в его душе грянула штормовая буря, усиленная отчаянием. В тайфуне чувств Лесь не мог вот так сразу решить, что на сей раз приключилось с ним: трагическое несчастье — ведь измена прекрасной Барбары очевидна, или неожиданная удача — известен наконец ненавистный таинственный соперник. Он приклеился к стеклу и диким взглядом сверлил группу из двух человек в комнате.

В первые минуты ему не удалось идентифицировать мерзкого индивида, ибо взаимоположение фигур не способствовало идентификации, а безумная ревность застилала глаза. После неслыханно долгого времени партнеры оторвались друг от друга только затем, чтобы, изменив несколько конфигурацию, тотчас же вернуться к действиям по предыдущей схеме. Этого краткого мига хватило Лесю.

Он оторвался от стекла. Ноги у него дрожали… Снова уселся на кипе фотокопий, дабы не видеть мерзостной картины. В его голове одичалые мысли отплясывали некий безумный danse macabre. Через некоторое время из полного хаоса вынырнуло, наконец, одно разумное соображение и приняло форму категорического, неизменного решения.

Окончательно отказавшись от кадровички, Лесь решил убить главного инженера…

Преступные замыслы постепенно становились для Леся хлебом насущным и дурной привычкой. Захлестнувшая кровожадная мания изолировала его от настроения мастерской и общественного мнения. Его нежные и томные взгляды на Барбару сделались страстно-мрачными. Пиво и балкон визави ушли в небытие, ибо он ни на миг не желал упустить из поля зрения предмет своих чувств, справедливо опасаясь, что дикая жажда мести без постоянного притока энергии, пожалуй, утратит интенсивность. Однако бушующим страстям следовало дать какой-нибудь выход, возможность разрядиться в великой деятельности, и он взялся за единственно доступное. Бросился на чертежи, словно изголодавший коршун на падаль!

Сбитый с панталыку Януш снимал у него со стола очередные листы кальки и тщательно проверял, подозревая Леся в каком-то таинственном жульничестве. Жульничества, однако, самым очевидным образом не было, попадались лишь мелкие неточности: охваченный безумием в космических масштабах автор не снисходил до презренных мелочей.

— Ни одного винтика, черт, не сделает, — недоумевал Януш, пользуясь отсутствием Леся и рассматривая следующий чертеж. — Ни одного замка! Анкерные закрепления и вовсе игнорирует! Вернуть ему на доработку? Как вы считаете?

— Лучше не возвращай, — посоветовал Каролек. — Пожалуй, обидится. Шпарит как черт, пускай делает без винтов. Доделать все это — пустяк, а он в последнее время взял такой темп, что, пожалуй, мы закончим досрочно.

— Только бы опять не зачудил, — обеспокоился Януш.

— Вот именно. С ним надо поосторожней. Если и дальше так пойдет, он еще и премию получит…

А Лесь тем временем снова размышлял о преступлении.