Спокойным уголком оказался Саксонский сад. Расположившись на свободной скамейке, Лесь принялся за работу.

Купонов всего было восемь. Пять с десятью зачеркнутыми номерами по четыреста двадцать злотых каждый и три — с девятью зачеркнутыми, по сто шестьдесят восемь злотых. Этот поразительный метод игры группа применила из-за отсутствия времени, а теперь Лесю приходилось вдвойне испытать этот метод на своей шкуре.

На купоны с девятью вычеркнутыми цифрами, к счастью, ничего не выпало, но зато в трех из более дорогих, по четыреста двадцать злотых, четыре номера совпадали!

Сперва, избавившись от призрака чудовищного миллиона, Лесь вздохнул с облегчением. Он пока что не отдавал себе отчета в результатах системной игры. Но тут же вспомнил какую-то беседу на эту тему при заполнении купонов, прочел инструкцию на обороте купонов и опешил.

Несчастные три четверки — огромное количество денег, трудно даже представить сколько, но сумму надлежало обязательно сосчитать. Торопливо вытащил карандаш и, то и дело ошибаясь и нервничая, предался арифметике.

Исписав все края «Трибуны» и часть скамьи, он досчитался до кое-каких результатов. Учтя возможные выплаты по триста злотых за четверку и по двадцать за тройку, Лесь должен был сослуживцам (и себе тоже) восемнадцать тысяч триста злотых. А у него было всего четыре тысячи сто. Не хватало четырнадцати тысяч двухсот.

Этот дефицит поверг Леся в полный нокаут. Он понятия не имел, что теперь делать. Домой возвращаться не хотелось из-за неясной супружеской ситуации; к тому же дома его легко могли разыскать сослуживцы. Явиться на службу — об этом нечего и говорить! Гастрономические заведения отпадали, ибо там вообще-то надо платить, а деньги он просто боялся трогать. Положеньице! Шляться по городу? Кончить самоубийством? Сдаться в милицию? Что делать?..

В двести восемьдесят пятый раз Лесь бессмысленно осмотрел все бумаги, и, наконец, ему попало на глаза почтовое извещение. Надо было пойти и получить заказное письмо. Может, на почте будет длинная очередь и он хоть какое-то время там проваландается.

Родимое почтовое отделение находилось на Мокотове. Лесь доехал туда обстоятельно, кружным путем, с пересадками и самым неторопливым транспортом. Охотнее всего Лесь доставил бы себя на телеге, запряженной флегматичными волами, но этот способ передвижения, увы, был недоступен.

У окошка выдачи корреспонденции не было ни единой души. Лесь с завистью посмотрел на длинный, затейливо извивающийся хвост — пересылку и получение денег, — отказался от соблазна постоять в очереди и отдал в окошечко свое извещение. Расписавшись на квитанции, он взял конверт с официальным штемпелем.

К подобным конвертам Лесь испытывал острое отвращение. В таких конвертах обычно поступали вежливые напоминания о неоплаченных счетах. Поэтому не стал читать — откуда, торопливо вскрыл, дабы уж сразу заприходовать все удары судьбы, и достал официальное сообщение.

Прочитал и ничего не понял. Прочитал еще раз, третий, четвертый и пятый. Верно, какое-то недоразумение, потому что чудес не бывает, а если и бывают, то не с ним.

Следует напомнить о безупречной трезвости читающего Леся. А в трезвые периоды он относился к жизни куда как реалистичнее, чем после возлияний. В иных отношениях Лесь был пессимист, а последние события эффективно обосновали его пессимизм. Сообщение в заказном письме опрокидывало все, что разумный человек мог бы ожидать от жизни.

Лесь, из-за всех своих немалых огорчений, усомнился в своем нормальном восприятии мира и в своем умении читать, а потому обратился к стоящему в конце хвоста приличному с виду субъекту.

— Извините, пожалуйста, — зажалобился он. — Не могли бы вы прочитать мне это письмо вслух?

Несколько удивленный субъект посмотрел на лаконичное послание в руках Леся, которое без труда схватывалось одним взглядом.