Каждый раз, как новая девственница спускается по ступеням, чтобы стать его жертвой, они вынуждены наблюдать, как бог-король овладевает ею и, проникая в нее, лишает ее радости и чистоты. Пожиратель детства, осквернитель девственниц  - вот кто такой Молох. Они смотрят, испытывая мучительный голод, пока он наконец не использует девушку до конца, и только тогда им разрешается подойти к нему, чтобы он убаюкал каждую из них и разрешил напитаться от него. Каждой дает он одно воспоминание. Одно мгновение блаженства юности, которое поддержит их до следующего раза.

Это лишь разжигает их аппетит, заставляя сходить с ума от голода,  - теперь, когда они ощутили вкус блаженства в душе и на губах.

Но этого недостаточно.

Итак, она ждет в темноте вместе с сестрами, сходя с ума от голода.  И вот входит новая девушка  - стройное создание, задрапированное в тонкое полотно, с бронзовой кожей и совершенным лицом. Красота  - проклятие для Дочерей Молоха.

На этот раз они не ждут.

Голод чересчур силен. Одного воспоминания недостаточно.

В тот момент, когда девушка доходит до самого низа каменной лестницы, они вырываются из темных тоннелей под мерцающий свет факелов. Девушка при виде их визжит, потревожив Молоха, который поворачивается, чтобы на них посмотреть. Дочери Молоха не медлят. Когда они набрасываются на него, разрывая его длинными когтистыми пальцами, в глазах бога-короля появляется печаль, а не удивление. У него внутри еще остались не переваренные похищенные воспоминания, и Дочери вырывают эти лакомства из его груди.

Молох слабеет на глазах.

Глаза его меркнут.

Бог-король мертв.

Девушка считает их своими спасительницами. Она рыдает в приливе благодарности.

Но они наваливаются на нее и похищают ее сущность, ее невинность. Пресытившись, Дочери Молоха смогут какое-то время обойтись без этой подпитки, но они так долго голодали, что заставят темные силы, их создавшие, облечь сущность девушки в форму.

Она станет их запасом, резервом, спасет их от голода… пока город наверху не пожертвует следующей девственницей.

И следующей.

И следующей.

Майкл заморгал, и очертания комнаты вновь обрели четкость. Спину опалило болью в том месте, где пальцы уродливого существа вонзились в его плоть. Закричав, он крутанулся на месте, разорвав хватку призрака и, тем самым, установленную между ними связь. Существо пыталось причинить ему боль и, возможно, погубить его. Вполне вероятно, что Том Барнс потерял сознание не из-за шока, а из-за раны, нанесенной существом, в которое превратилась его мать. Но Майкл был уверен: эта тварь не предполагала, что он отнимет у нее питающие ее образы. Все, что ощущал Майкл за пределами воспоминаний, - это черная бездна, вакуум, тоскливая пустота небытия. Он чувствовал голод призрака.

Совсем не важно было, воспоминания ли это самого существа или некая родовая память, пропущенная через поколения этих жутких созданий.

Имело значение лишь то, что оно, это создание, причиняло людям вред.

Так же, как это было раньше, на лесистом склоне холма, добравшееся до его рассудка существо сразу зачахло. Оно и вправду напоминало теперь скорлупу - иссохшее и явно хрупкое. Оно протянуло к Майклу длинные руки, шаря костлявыми пальцами.

– Нет! - прорычал он, с размаху ударив тварь кулаком по голове и раскроив череп с одного удара.

Уродливая женщина рухнула на пол, а в воздухе поплыл серебристый туман - как считал Майкл, кровь этих существ.

Джиллиан все еще стояла на нижней ступени. Ее окружили несколько омерзительных тварей в бесформенных пальто, а другие сгрудились выше на лестнице.

– Отдайте мне их, уродки! Я хочу получить их назад! - пронзительно кричала она, глядя на них со свирепой яростью.

Они не решались к ней подойти.

Майкл заметил на полу оброненную им монтировку и кинулся к ней.