Сначала Джилли к нему присоединилась, сбросив туфли и примостившись рядом на диване. Через несколько минут он услышал ее ровное, мерное дыхание. Она открыла глаза, только когда он легонько ее толкнул.

– Может, мне пойти умыться, - сонно сказала она. Хочу смыть косметику и снять наконец этот костюм.

Майкл улыбнулся ей.

– Помощь требуется?

– Думаю, справлюсь сама, мистер Дански.

– Ну, если передумаешь, ты знаешь, где меня найти, - сказал он.

Но он знал, что она не вернется. Было поздно, и она, помня о бессоннице, неохотно оставалась бодрствовать после полуночи, боясь спровоцировать бессонную ночь. Обычно Майкл ложился вместе с ней и смотрел фильмы в постели, а она рядышком сворачивалась калачиком под одеялом. Но сегодня вечером ему было комфортно именно здесь. По правде говоря, он не спешил вернуться в спальню, не спешил узнать, занят ли опять темный угол у кровати.

Ужин с членами совета прошел прекрасно. Если бы кто-нибудь сказал ему, что он хорошо проведет время за столом в компании политиков, он бы назвал это полной ерундой. Но к своему величайшему удивлению обнаружил, что ему с ними хорошо. Приятно было оказаться в компании уверенных в себе людей, испытывающих непреодолимую тягу к интеллектуальным разговорам и спорам. По сути дела, ему показалось, что он провел время даже лучше Джиллиан.

Но суть заключалась в другом, и, очевидно, сам Майкл приложил к этому руку. Пожалуй, он очень старался хорошо провести время. Не только ради политических амбиций Джиллиан, но потому что сам в этом нуждался. Чтобы успокоиться. Выбросить все из головы.

Как бы то ни было, ему это помогло. Ему было спокойней, чем всю неделю, когда его всякий раз охватывала дрожь при мысли о странных вещах, которые он видел - или считал, что видел, - но он тогда напоминал себе, что на то существуют психиатры. Если бы люди время от времени не съезжали с катушек, то психоаналитики оказались бы без работы. Самой лучшей новостью из всех - больше всего его успокоившей - было то, что с самого пробуждения в это утро он не видел ничего экстраординарного. Не видел, не слышал, не чувствовал. Ни попкорна, ни яблочного пирога с корицей. Ничего подобного.

Он поправится. На это уйдет какое-то время, но если он научится владеть собой и обретет уверенность, с ним все будет в порядке. В этом ему очень поможет Джиллиан. Даже одного ее вида сегодня вечером - того, как она сияла, как лучились ее смеющиеся глаза - было достаточно, чтобы пустота в нем начала заполняться. А сейчас, лежа перед телевизором, он почувствовал, как у него тяжелеют веки и его охватывает усыпляющая усталость.

Посреди этих мыслей Майкл отключился под взглядом небритого Богарта с телеэкрана.

Во сне он едет по Старой Двенадцатой дороге. Фары машины пронзают темноту впереди. Дорога сворачивает налево, потом направо и снова налево. За каждым поворотом его спящее сознание ждет встречи с ней, маленькой заблудившейся девочкой, белокурым ангелом, выхваченным из темноты светом фар. При каждом повороте он ощущает пугающую определенность, безоговорочную уверенность в том, что на этот раз не сможет вовремя отвернуть, чтобы ее не сбить. Что машина ударит ее, затянет под колеса, раздробит кости и, проехав по ней, оставит после себя лишь окровавленное, бесформенное месиво.

Это  всего лишь страшный сон, но повторяющиеся с беспощадной настойчивостью одинаковые фрагменты постепенно превращают его в сокрушительный ночной кошмар. Майкл чувствует, что рыдает. Он хочет, чтобы дорога поскорей кончилась, чтобы настало утро, чтобы погасли фары и он не смог увидеть ее там, пригвожденную к темноте, словно жертву, приготовленную для него.

Он слышит шуршание шин по дороге. И как ни странно, чует запах сладкой ваты.

«Д'Артаньян», - шепчет рядом с ним тоненький голосок.