— Пусти меня! — прошипела она. Его рот находился всего в нескольких дюймах от ее рта, когда он заговорил:

— Будь осторожна. Я не позволю тебе впредь ставить меня в дурацкое положение. Я советую тебе быть благоразумной. Если ты не послушаешься, все последствия падут на твою голову.

— В таком случае наша сделка расторгнута. С этого момента между нами все кончено. Тронь меня хоть бы пальцем — и я буду бороться с тобой изо всех сил!

— Посмотрим, — ответил он, отпуская ее руку. — Собирайся. Мы отъезжаем через четверть часа.

Конечно, Элиз не следовало предупреждать его. Она в полной мере поняла это, когда увидела свою лошадь, поводья которой были прикреплены к передней луке испанского седла Рено. Элиз стояла в дверях, раздираемая сомнениями, попытаться ли ей ускользнуть с заднего крыльца или же наотрез отказаться покинуть дом. Однако ни тот, ни другой варианты не сулили ей освобождения. Без лошади ей не уйти далеко, ее сразу же настигнут. Если же она останется в доме, то для Рено это будет лишним поводом подойти к ней и взять ее на руки, а ей вовсе не хотелось доставлять ему это удовольствие.

Единственным достойным выходом из положения казалось выйти из дома с высоко поднятой головой, ведь оставалась еще надежда, что ей удастся вырваться, когда бдительность его ослабнет.

В этот момент раздалось цоканье лошадиных копыт. К Рено подвели еще одну кобылу, изящные очертания которой ясно указывали на ее арабское происхождение. В этот момент Элиз услышала у себя за спиной голоса и обернулась. Маделейн вошла в гостиную, держа на руке два плаща. Остановившись, она пропустила вперед мадам Дусе, одетую в черное платье из плотной ткани. Лицо ее выражало волнение и беспокойство. Она повернулась и с жаром обняла Маделейн, благодаря ее за помощь срывающимся от слез голосом.

Так, значит, желанию мадам Дусе суждено было исполниться — она ехала в деревню начезов вместе с Рено. Оказывается, Элиз неправильно все поняла. Лошадь, привязанная к седлу Рено, предназначалась для пожилой женщины, которая не умела хорошо ездить, а арабская лошадь — для нее самой.

Забота Рено подействовала на нее как пощечина. Было ясно, что он не боится давать ей лошадь, зная, что сможет держать ее действия под контролем. Ну что же, пусть пребывает в заблуждении! Арабская лошадь резвее равнинных лошадей, быстрее даже его испанского скакуна — по крайней мере на коротких дистанциях. Если Элиз убежит, Рено, конечно, догонит ее, если вовремя хватится. Если…

Мадам Дусе взяла плащ и вышла за дверь. Маделейн подошла к Элиз и набросила ей на плечи другой плащ из точно такой же темной материи. Элиз негромко поблагодарила ее, но Маделейн покачала головой.

— Благодари Рено, это он велел купить плащи для тебя и для Мари. Он не пожалел времени, чтобы обеспечить вашу безопасность. — Она помедлила, а затем продолжала: — Может быть, ты хоть теперь начнешь беспокоиться о нем. У него будет очень много врагов.

— Только среди французов, — сказала Элиз с горечью.

— А также среди тех, кто откажется признать его военным вождем, кто презирает смешанную кровь.

— С этим я ничего не смогу поделать.

— Ты сможешь наблюдать и слушать. Иногда и этого бывает достаточно.

Элиз удивленно взглянула на нее. С чего это Маделейн решила, что она захочет помогать Рено? Да никогда в жизни! Впрочем, Маделейн это знать ни к чему. Элиз кивнула так, что при желании этот кивок можно было истолковать как знак согласия, и отвернулась.

Она задерживала остальных. Рено уже поднимался по ступенькам ей навстречу, плащ развевался у него за плечами, лицо было угрюмо. Встревоженная этой мрачной целеустремленностью, Элиз протянула руку в тщетной попытке остановить его. Не говоря ни слова, Рено подхватил ее на руки и начал спускаться вниз.

Элиз услышала хохот начезов, корчившихся от смеха в своих седлах, и лицо ее сделалось пунцовым.