— Вот так-то лучше. — Он отпустил ее. — Давай!

Они разыграли эту сцену. Элиз послушно кричала, отвернувшись от него и прижавшись лбом к теплому вздрагивающему боку лошади. Слезы подступили ей к горлу. За последнее время она столько всего испытала и перечувствовала, что хватило бы на много лет вперед. Она хотела быть самостоятельной, ни от кого не зависеть, но судьба распорядилась иначе, обрушив на нее боль и потери, усталость и разочарование. Все получилось не так, как она ожидала и на что надеялась. Было ясно, что она не в состоянии защитить себя…

Удары прекратились. Наступила неловкая тишина. Ее прервал Рено:

— Ну а теперь, если ты попытаешься выглядеть наказанной… — начал он.

Элиз резко повернула голову, уязвленная прозвучавшей в его голосе насмешкой, хотя было очевидно, что смеется он и над собой тоже. Слезы, которые она с таким трудом удерживала, хлынули из глаз и покатились по щекам.

— Зачем? — сердито крикнула она, вытирая щеки тыльной стороной ладони. — Зачем ты все это делаешь?

— Можешь считать это моей причудой, но я не могу поднять руку на женщину.

— Нет, не это!

— Ты имеешь в виду, почему я заставляю тебя ехать со мной? Ответ прост — ты нужна мне, я хочу тебя.

Эти слова как-то странно подействовали на нее.

— Тебе это не сулит ничего хорошего, — нахмурилась Элиз.

— Посмотрим.

— Не думай, что проявленное тобой сейчас великодушие что-нибудь изменит.

— Хорошо. Но и ты не думай, что я не смогу отбросить свою причуду, если понадобится.

Она скривила губы.

— Я ни на минуту не сомневалась в этом!

— Замечательно. Значит, мы понимаем друг друга.

Понимаем? Элиз не была в этом уверена. Задумавшись над тем, что он сказал, она не заметила, как оказалась на его лошади. Рено взлетел в седло за ее спиной и, ведя на поводу ее кобылу, поскакал вслед за остальными.

Обида и признательность боролись в душе Элиз, мешая собраться с мыслями. Она хотела презирать его — и не могла. Вместо того чтобы прийти в ярость из-за выраженного им желания обладать ею, она испытала какой-то странный трепет. «Я просто устала, — сказала она себе. — Устала ехать верхом, устала путешествовать, устала от споров. Но это ненадолго. Завтра будет лучше, должно быть лучше».

Рено держал в объятиях хрупкое гибкое тело Элиз, ощущая через плащ и юбку ее тепло. Когда она немного расслабилась и прислонилась к нему, он почувствовал, что и его напряжение стало спадать. Рено едва сдержался, чтобы не направить лошадь в глубь леса и там, на опавших листьях, овладеть ею. Остановила его не гордость, которую он чувствовал в Элиз, а вид ее рук, лежавших на коленях ладонями вверх. Они медленно багровели после сражения с Лесным Медведем, и Рено было тяжело смотреть на них. Но была и другая причина. Хотя он страстно желал физической близости с Элиз, еще больше хотелось ему постичь ее душу. Ему хотелось знать ее мысли, мечты, тайны; ему хотелось, чтобы Элиз пришла к нему сама, чтобы увидела, как он открыт для нее. Пока это было невозможно — если вообще будет когда-нибудь возможно… Вместо этого Рено стал размышлять, как бы отплатить Лесному Медведю, по чьей вине у нее такие синяки. Начезы никогда не дрались между собой. Ни одна ссора не заканчивалась дракой — это грозило изгнанием. А жаль…

Когда стемнело, Элиз легла спать с мадам Дусе. Ей было неуютно. Меховая подстилка, не согретая жаром тела Рено, казалась холодной и влажной. Пожилая женщина ворочалась и стонала во сне, поэтому Элиз без конца просыпалась. Дождь прекратился, но морось висела в воздухе, постепенно превращаясь в изморозь. Все лежали вокруг небольшого костра, который Рено разрешил развести. Сам он большую часть ночи просидел в дозоре и только на рассвете прилег, закутавшись в меха.